Сегодня Степан, как и обычно, отправился домой пешком. Если выйти из здания представительства, то мимо притихшего от товарного голода торгового центра и двух скромных трехзвездочных гостиниц улица выводит на дорогу через холм, где среди редких развесистых деревьев стоит башня ретранслятора. Потом взору является просторный луг, и справа впереди открывается панорама аэродрома. Вид взлетающих коптеров всегда приподнимает настроение. Слева остается школа, в которой все еще работает госпиталь – новые корпуса для стационара строят быстро, однако пока они не готовы. Так что учебный год у ребятишек начался в помещениях одного из казино. Само оно перестало пользоваться популярностью, и хозяин быстренько сдал его в аренду отделу образования за малую денежку. Другие храмы азарта, чьи хозяева оказались менее сообразительными, просто закрылись.

Степан прошел между спортивных площадок, на которых ребятишки гоняли мяч. Немного детворы осталось в Ново-Плесецке. Основная масса семей с детьми еще в начале лета разъехалась по аборигенским селениям и вернулись немногие. Раненые в каталках и на костылях с удовольствием наблюдали за суетой на кортах и площадках. Незнакомая женщина в длинной юбке и просторной блузе разговаривала с одним из забинтованных парней.

Обменялся с ней взглядами и решил присесть рядышком. Видно было, что из аборигенского поселка человек. Одежда из домотканого материала выдавала, откуда она появилась. А он как-то соскучился по общению с настоящими, как он теперь понимал, хозяевами планеты. С теми, на которых и сам старался походить.

– Так ты, касатик, перестань другим завидовать. Зависть тебя изнутри гложет, и сил на выздоровление уже не хватает, вот и не срастаются твои переломы, – услышал Степан. – Вот посмотри на этого парня. Как ты думаешь, откуда в нем столько спокойной уверенности?

– Какая уверенность, целительница? Голое пузо, штаны на лямках из сермяги, босой и с самодельным ружьем. Голь же перекатная, Галина Прокофьевна! – Раненый не торопился соглашаться с доброй женщиной.

– А ты что скажешь, незнакомец? – Взгляд сквозь круглые очки был нестрогим, но требовательным: мол, помогай, раз приперся.

– Прав ты, парень. – Юноша глянул на раненого, даже в кресле-каталке растянутого какими-то подпорками. – Никакой уверенности я не излучаю, потому что каждый день приносит мне одни сомнения. Целительница ошиблась, приняв мою твердую поступь за признак убежденности в собственной правоте, а я терзаюсь оттого, что не могу себе даже представить, каким образом наладить на планете хотя бы самую скромную электронную промышленность. Представляешь?! – Теперь он посмотрел на раненого в упор. – Одни электростатические реле и разрядники, ничего больше тут не производят. Все остальное ввозили с Земли. И что прикажешь с этим делать?! – Даже на голос поднажал, чтобы в нем прозвучала пронзительность.