Артем подумал. Высунулся из машины, сплюнул в пыль.

– А люди?

– Какие люди?!

– Ну в метро. Люди в метро. Они как? С ними – что?

– А что с ними?

– Ну им ведь надо… Сказать. Они узнать должны. Что мы не одни. Что глушилки. Что можно ехать куда угодно!

– Это я тебе говорю про куда угодно. Не сечешь? У нас сейчас шанс. Все дороги открыты. Соляры полный бак и еще вон канистры. Все на мази! Стволов насобирали, патронов! Это сейчас или никогда ситуация!

– Но они ведь правда вернутся сюда. «Уралы». И все починят. И глушилки эти опять заработают. И все будет, как было. Тогда что? Никто не узнает, что есть целый мир? Что можно из метро вылезать?

– Кто услышал – тот услышал, ясно? Сами разберутся! Ну! Едешь?!

– А кто услышал? Никто ведь уже даже и не слушает…

– Ну и хер бы с ними!

– Как это?

– Да так! Свердловская область разговаривает! Я этого сколько ждал? Какое метро? При чем тут метро?! Вот он, мой день! Надо двигать! Я ж ждал этого, этого самого ждал, готовился!

Артем толкнул дверцу ногой, вылез из машины. Задрал голову, посмотрел на замолчавшие вышки. Леха хлебал спирт, ничего не говорил.

Савелий крутанул ручку приемника. Оттуда заговорили квакая, грассируя.

– Париж, бляха! – сказал сталкер. – А? В Париж неохота тебе сгонять?

– Охота, – сказал Артем.

– К пидарасам, – заржал, подловив Артема, Савелий. – Что останавливает?

– У меня отчим в метро. Жена у меня в метро. Еще там… Все в метро у меня! Я им что, не скажу ничего? Я просто уеду, а они там останутся?

Сталкер провернул ключ; машина затарахтела.