Шутка не зацепила только Нейта. Проводник, забравшись на какую-то приступку перед небольшим окошком, ведущим в подвал, внимательно следил за тем, что происходит снаружи. Он лишь обернулся и неодобрительно покачал головой, мол, много шумите, могут услышать, а после вернулся к своему занятию.

Да, тут парень был прав. В последнее время мы как-то пристрастились к разговорам через внешние динамики. Видимо местные, с которыми, увы, невозможно было общаться иначе, приучили.

Снаружи вновь донесся отчаянный вой. Его отголосок забрался в подвал и начал плясать в густой, влажной, воняющей тухлятиной и сыростью, тишине, отражаясь от стен и низкого потолка. На этот раз он был гораздо громче и отчетливее. Погоня приближалась. И неслась она прямо сюда.

— Если не будем отсвечивать, — тихо прошептал Нейт, — пройдут мимо. У них сейчас куда более важная цель, чем мы.

— Какая? — спросил Дейм, бросив попытки совладать со своим новым даром.

— Скоро увидишь, — кивнул ему проводник, поманив к оконцу.

Я сказал парню по внутренней связи, чтобы включил трансляцию на всех и закрыл глаза. Если Нейт разглядел во мне что-то похожее на способности Дейма, то почему бы лишний раз не попробовать.

Мир окутала тяжелая тьма, по которой тут же заплясали крохотные цветные точки. Поначалу ничего не происходило, но вскоре вонь, царившая в подвале, постепенно начала отходить на второй план. Плеск воды и остатки эха, все еще отскакивавшие от стен, сделались глуше, а спутники, то и дело переговаривавшиеся по внутренней связи, и вовсе умолкли. На черном покрывале сумрака постепенно проступал странный, постоянно меняющий форму, дымчатый силуэт, из которого в разные стороны тянулись тонкие длинные щупы. Чуть дальше за ним появилось еще несколько похожих, но помельче. Они слиплись в густое тяжелое облако, обвитое десятками темных дымчатых, постоянно шевелившихся, змей. Оба сгустка двигались и, казалось, что один медленно, но верно настигает другой, подбирая своими отростками отваливающиеся от беглеца едва заметные сгустки страха. Они будто бы подпитывали всю погоню, заставляя ее нестись быстрее, а добыча — напротив, с каждым потерянным куском понемногу слабела и бежала все медленнее.

Внезапно отчаянный вой раздался совсем рядом, вырвав меня из лап странного наваждения. Показывало ли оно то, что происходило в действительности, или просто воображение нарисовало мне картинку, которую я хотел увидеть, сказать было трудно. Шелька, прижав черные, оканчивающиеся пушистыми кисточкам уши к голове, мелко дрожала и едва слышно попискивала от страха, сидя у мена на плече.