Осознав, что происходит, оставшиеся на ногах ополченцы, пришли на помощь, сосредоточив огонь со стены на врывающихся в город кочевниках. Я оставался на месте, продолжая уничтожать бандитов. Выстрелом в проем, оставшийся на месте ворот, я выбросил последних из поселения. Но на этом не остановился. Во мне бурлил гнев, и я не собирался его сдерживать. Прокричав имя своего покойного друга, как боевой клич, я бросился вслед за отступающими захватчиками. Меткими выстрелами я разорвал в клочья сначала Заррока, потом Гурроса, и не прекращал стрелять до тех пор, пока никого не осталось, кроме кровавых ошметков, разбросанных по всему холму возле стены.

6

6

— Эти герои отдали свои жизни, спасая Соррес, так почтим же их память, — сказал Шушен.

Я, вместе со всеми поселенцами, находился на кладбище возле холма, в котором сегодня появились восемь новых могил. Лучи утреннего солнца нового дня осветили это место, где лежал мой друг среди покойных жителей, как равный. Время изгоев, похоже, закончилось, уступив место миру вечной осени, со всеми вытекающими последствиями. Теперь я навсегда стал его частью.

Возложив на могилки цветы и пролив слезы, люди постепенно стали возвращаться назад, а я все стоял, глядя на последнее место пребывания Федора. Ко мне подошла Шатья и обняла меня, положив свою голову на мою грудь.

— Что ты намерен делать теперь? — спросил Шушен, также не спешивший возвращаться в Соррес.

— Жениться на ней, если вы не против.

Старик улыбнулся.

— После всех бедствий, нам нужен хороший праздник. Я благословляю ваш союз.

— Через какое-то время после этого, я ненадолго оставлю вас, сказал я, глядя на девушку.

Она обеспокоенно посмотрела на меня.

— Мне надо уладить дело с Олей, последним изгоем моего мира. Я знаю, как это сделать, и быстро вернусь, обещаю.

Шатья смиренно кивнула.

— А сейчас, пойдемте домой, я очень устал.