— Вы мне льстите, Герман! — улыбнулся я в ответ. — Позволите? — указал ему на дверь.

— Прошу прощения, Алексей Александрович! — он резво распахнул её передо мной. — А самый желанный наш гость — это вы, Ваше сиятельство!

— Спасибо, Герман! — кивнул я, заходя внутрь ресторана.

Пошлым образом совать купюру метрдотелю не стал — весь ресторан давно находился на солидной финансовой подпитке у моего воспитателя. У меня даже были подозрения, что «Русская изба», как и всё остальное здание, принадлежали Романовым, или стали им принадлежать после того покушения на меня. Не интересовался. Надо будет у Прохора всё же как-нибудь спросить, когда он будет в хорошем настроении, а то может и соврать, чтоб я не переехал…

Раскланявшись с администратором и демонстративно не обратив никакого внимания на очередных Дворцовых, направился вглубь заведения. Картина за одним из накрытых столиков, открывшаяся моему взору, радовала глаз своей непередаваемой идиллией — папаша в тёмных очках, с прямой спиной сидел на краешке стула с распахнутой папкой в руках и что-то читал, или делал вид, что читает, Прохор сидел на соседнем кресле и, морщась, тянул из бокала коньяк, и, наконец, Пафнутьев, в костюме неизменного чёрного цвета, с белоснежной повязкой на голове, развалился в кресле с таким же, как и у Прохора, бокалом коньяка.

— Всем привет! — не смог я удержаться от улыбки. — После перевязок решили перекусить? Простите, Виталий Борисович, это я спросил у тех двоих! — я протянул руку начавшему подниматься из кресла Пафнутьеву. — Сразу хочу принести свои искренние извинения за ночной инцидент, виновный наказан. — я покосился на отца, который опять сделал вид, что увлечён чтением бумаг.

— Вам не за что извиняться, Алексей Александрович! — изобразил бледную улыбку Пафнутьев. — Вышло досадное недоразумение. — и, без перехода. — Мне Александр Николаевич с Прохором пообещали, что вы специально для меня в подробностях опишите ваше вчерашнее… приключение с Колдуном.

— Хорошо, Виталий Борисович. — кивнул я, и начал отчитываться.

Через некоторое время мне стало вдруг понятно, что я попал на самый настоящий допрос, только в лицо лампой никто не светил и иголки под ногти не загонял. Минут через пятнадцать я был весь мокрый — Пафнутьев мягко требовал вспомнить всё произошедшее в мельчайших подробностях, начиная с того, как Ведьма расположила своих девушек, как были расставлены машины на стоянке, сколько точно зашло внутрь «Плакучей ивы» бойцов, каким хватом они держали автоматы, сколько было выстрелов, из какого оружия, какое стекло разбилось первым, какое вторым, как на это реагировали остальные «волкодавы»… Оказалось, это было только прелюдией — главное, что интересовало Виталия Борисовича, тот момент, когда я заметил светящуюся фигуру. Тут уж он заставил меня рисовать план ресторана с точным обозначением всех обнаруженных мной людей, их количество, передвижение, направление этого передвижения и место, где они точно упали. Потом мы начали рисовать новую схему, в которой обозначали моё движение по «Плакучей иве» во время преследования Колдуна. Отдельно отметили лежащих «волкодавов», в том числе и на стоянке, и около чёрного хода. И тут Пафнутьев достал фотографии задержанных бандосов, и попросил указать на плане место, где хоть кто-нибудь из них был мной замечен лежащим. Пару человек я всё же узнал… И опять всё по новой! И я вспоминал, вспоминал, вспоминал… Отдельно описал приближение к Колдуну в Тихом переулке, его походку, невысокий рост, плащ и кепку. Вспомнил даже тот факт, что руки тот держал в карманах… А уж слова Голоса мы обсуждали все вместе, с отцом и Прохором.