— Ну, сынок, я чувствую себя отмщённым! Держи коньяк, тебе надо! — с усмешкой глядя на мокрого и измученного меня, заявил довольный Цесаревич, двигая бокал. — У Виталия Борисовича даже позывной в своё время соответствующий был — «Клещ». Это сейчас его не иначе как «Первым» кличут, но за глаза Клещём так и продолжают называть.

— А почему Орлов Прохора Зверем называл? — поинтересовался я, отпивая коньяк.

— Это не мы, это его китайцы так прозвали! — ухмыльнулся отец, а Пафнутьев подтверждающе кивнул. — Лютовал сильно на войне твой воспитатель. Особенно ножиками всякими любил это делать… Очень его китайцы боялись, даже большие деньги за голову предлагали.

— А у тебя какой позывной был?

— Тихоня.

— Тихоня? — переспросил я.

— Самым быстрым был твой отец, Лёшка, вот и Тихоня. — пояснил мне Прохор. — Да и сейчас форму поддерживает. Ты и сам ведь уже пару раз убедился.

— Это да… — согласился я, и вдруг вспомнил про сегодняшние мысли. — Слушайте, а после Колдуна в Канцелярии никаких методичек по развитию навыков этой ментальной ерунды не осталось? А то я не знаю с какой стороны к тренировкам приступить… Да и с защитой надо разобраться.

— Соответствующего спеца по защите я вам пришлю, Алексей Александрович. А вот подобных методичек у нас точно нет. Да и Колдун с нами ничем подобным не делился… — начал вспоминать Пафнутьев. — Резонно заявляя при этом, что мы его всё равно не поймём. Зато он в стихиях был полный ноль, кроме крепкого доспеха ничем другим похвастаться не мог. А вот в ментализме!.. Дружок наш быстро в этом самом ментализме стал профессиональнее соответствующих инструкторов, даже преподавал им какое-то время, но потом они просто перестали понимать, о чём им говорил Колдун, и занятия прекратились. Тогдашнее руководство Канцелярии всё порывалось посадить Ваню за написание спецучебника, но война началась, не до того стало. Бумаг с записями наш дружок точно не оставил, а вот тренировался он в поле, если можно так выразится. В полицейских рейдах постоянно участвовал по всяким там злачным местам, — я сразу вспомнил разговор с полковником Орловым, — да и допрашивал многих в одиночку, у него все язык развязывали без применения силы, полиция пищала от такой своеобразной помощи… — Прохор с отцом подтверждающе кивали головой. — Там-то он эту сторону жизни и узнал, и, дезертировав, очень органично в неё вписался… А талант его раскрылся именно на войне, там Колдун по грани ходил! Но какие мы операции с помощью его способностей проворачивали!.. Если я так, при штабе планированием занимался, то вот Прохор!.. Алексей Александрович, учитывая природную скромность вашего воспитателя, я уверен, что вы не видели его наград за все эти операции! — Пафнутьев слегка улыбался, а я кивнул. — Полюбопытствуйте как-нибудь на досуге, только, прошу прощения, в обморок не упадите от этого иконостаса! Они, конечно, не для открытого ношения, все по секретным указам Государя нашего числятся, но набор знатный!