— Отстаньте от меня! — Визжал он, закрыв глаза. — За что? Что я сделал?! Почему вы меня преследуете?!

Его голос срывался на хрип и далеко разносился по обеим половинам пустого Китай-Города. Но никто его не слышал и никто ему не мог теперь помочь.

— Как за что? — Удивилась девочка. — А в Метро ничто не проходит бесследно. Особенно злые поступки. Особенно, когда они делаются со зверской жестокостью. Вы теперь часть Метро. Но не того метро. Другого. Вы сами своими руками очертили себе ту грань, которая ведет сюда. В мир страха, ужаса и темноты. В мир Метро, который годами скапливал в себе все плохое, что приносили в него люди, и который живет, сейчас, питаясь вашей же жестокостью, подлостью и сиюминутными желаниями. Так что все. Ты сам выбрал свою судьбу. Теперь вот терпи. Ну, так что, займемся любовью?..

Егор открыл один глаз, и увидел, как в свете упавшего фонарика за спиной девочки собирается какая-то копошащаяся масса. Толстяк с ужасом понял, что этой массой когда-то был Виктор…

Он заорал еще громче, вскочил на ноги и, проскользнув сквозь мрачные фигуры, бросился в тоннель сломя голову, стараясь убежать от себя…

Потом много кому в темных тоннелях встречался призрак толстяка, бегущий и вопящий во все горло. Говорят, что встреча с ним предвещает несчастье…

Пробуждение

Пробуждение

Сон прервался неожиданно, словно Андрея кто-то слегка пихнул в бок. Он раскрыл глаза и некоторое время, ничего не понимая, пялился в темноту, царившую в его палатке. Отчего он проснулся? И который час? Час, час, час… Какой, на хрен, час? Ночь, или день? Условные, конечно, так как на станции время распределялось между дежурством и отдыхом. И отдых смело называли ночным временем, которое у каждого было свое. Так что же сейчас? Время сна, или дежурства?

Андрей сел на кровати и потряс головой, пытаясь сообразить, что вообще происходит, и не пора ли ему уже собираться в дозор. Вроде, он чувствовал себя не выспавшимся, что давало повод предположить, что сейчас еще ночь. Да и негромкого звона колокола, который использовали для обозначения времени дежурных смен, он не слышал, значит его время дежурить еще не пришло, и, кроме того, на станции не было слышно звуков, которые обычно предшествуют сборам заступающих.

Значит, еще можно спать.

Он рухнул обратно на жесткую койку, более менее успокоившись. И попытался заснуть, но по какой-то причине сон не шел. Что-то во всем этом внезапном пробуждении было странное. Не мог же он так просто спонтанно проснуться. Каждая секунда сна была просто необходима его уставшему во вчерашней вылазке организму.