Десантники рядом с Кометой во всю силу своих глоток рявкнули:

— Да здравствует сержант Комета!

— Поздравляю, Комета! — сказал лейтенант Криго. — Этак ты скоро и меня обгонишь!

— Ты бы сам взял и вызвал эту красавицу на поединок, — отшутилась Комета.

А в это время она думала о том, как ловко Верховный Генералиссимус превратил обычный спор между двумя командирами в объединяющую пропагандистскую акцию. Впрочем, у него могли быть хорошие советники, наподобие Главного Агентства Пропаганды в Велпасии. Они даже успели повысить Комету до сержанта, чтобы сгладить разницу в званиях с Шашшасин.

За криками и поздравлениями Комета едва расслышала, когда ее вызвали на арену.

— Оставь автомат тут, на поединке он тебе не понадобится, — предложил Криго.

Комета молча протянула ему оружие, коротко обменялась взглядами с Немым и пошла на арену.

Шашшасин ступила на площадку для боя одновременно с Кометой. Она также избавилась от своего автомата и сейчас держала в руках ребристую дубинку длиной в два локтя. Шашшасин улыбалась и с откровенной издевкой рассматривала свою соперницу. Комета постаралась ответить ей самым уничижительным взглядом.

Но это еще не было началом поединка.

— Я думаю, что боевые доспехи и шлемы помешают воинам продемонстрировать свое истинное мастерство! — сказал Верховный Генералиссимус.

Офицеры и солдаты криками выразили свое согласие с этими словами. Девушки сняли шлемы и бронежилеты. В это время на трибунах делались ставки на исход поединка. Комета не знала, каковы ставки, но предполагала, что из чувства корпоративной солидарности большинство эсэсовцев поставит на Шашшасин.

— Ну что же, поможем полковнику Арбалу отыграться, — сказала Комета своему кинжалу, так как в этот момент он был для нее самым близким и верным другом, которому она могла полностью доверять.

Верховный Генералиссимус встал, шум и суета на трибунах мгновенно прекратились.

В наступившей тишине Урл-Азурбар торжественно произнес:

— Во имя нашей будущей победы я объявляю начало поединка!

Комета приготовилась к бою. От Шашшасин ее отделяли чуть меньше двадцати шагов. Они находились по разные стороны квадратной арены и не торопились сокращать дистанцию. Наконец, словно повинуясь некоему невидимому знаку, каждая сделала несколько шагов вперед… И снова остановилась.

Шашшасин все так же молча и насмешливо смотрела на Комету. И девушка внезапно почувствовала, что огромные черные глаза ее соперницы излучают смертельный холод. Как будто это были два отверстия, ведущие в мир пустоты и смерти.

«Наверное, это и есть та самая магия, о которой предупреждал полковник Арбал, — поняла Комета. — Если это все, на что способна Шашшасин, то слухи о ее могуществе и непобедимости слишком преувеличены.»