— Тебя не казнят, магистр Неотера.
Голос показался знакомым, но после обвинений псайкера голова у Неотеры так кружилась, что имя не приходило на ум. А теперь произнесенный вслух приговор поразил его как громом. На Воина-Богомола обрушилось беспросветное отчаяние, словно целый мир упал ему на плечи. Неужели они намерены его пощадить?
— У тебя отберут доспехи и заключат в Пенитенциаконе. Там ты будешь влачить жизнь во тьме и одиночестве. Оставшись один на один со своей совестью, ты либо осознаешь истинную цену совершенного тобой предательства, либо умрешь в неведении.
Сознание Неотеры помутилось. Мир, рухнувший магистру на плечи, вдавил его в символ аквилы на полу. Его неизменно прямой и решительный взгляд поплыл, прежде чем воин сумел невероятным усилием воли преодолеть взметнувшийся ужас. Он скрипнул зубами, еще не веря в страшный приговор. Его не казнят — но как он сможет жить дальше?
Ричард Уильямс СИРОТЫ «КРАКЕНА»[10]
Ричард Уильямс
СИРОТЫ «КРАКЕНА»[10]
Я еще не мертв.
Я лишь на краю. Я уже не могу сказать, как долго здесь пробыл. Мое первое сердце начинает биться. Я считаю минуты до тех пор, пока оно не замолкнет и не оживет вновь. Изо всех сил я цепляюсь за этот звук. Только он напоминает мне, что я еще жив.
Меня удерживает на краю не страх. Я вижу грядущее и приветствую его. Но я дал клятву. До тех пор, пока я не сдержал слово, я не могу позволить себе упасть.
Корабль-улей тиранидов беззвучно дрейфовал в космической пустоте. Я наблюдал за ним сквозь иллюминатор. Корабль был огромен и безобразен, невообразимо уродлив. Органическая материя, но не порождение природы. И насколько мы могли определить, он был совершенно мертв.
Я — брат-сержант Тиресий из ордена Кос Императора, и я прибыл сюда в поисках легенды.
Я командир 21-й Спасательной команды. Если мой титул показался вам очень громким, позвольте вас разочаровать. Это не так. Вначале нас было восемь: я и семь послушников. Боевые братья в обучении — юноши, подростки, дети. Мне говорили, что они — будущее нашего ордена. Однако уже тогда я знал, что у нас нет будущего.
До сего дня мы провели вместе больше двух лет. Это время было нелегким, и не обошлось без потерь. Свидетельством тому три пустующих кресла рядом со мной. Но трое, оставшиеся позади, разочаровали меня намного меньше, чем четверо выживших. Сейчас они ускользнули в дальний конец десантной шлюпки и собрались там вокруг юнца, который что-то налаживал в механизме тяжелого болтера. Скауты негромко переговаривались, полагая, что я их не услышу.