В любом случае Неотера не собирался откровенничать с Гуроном, пока тот открыто не признает, что в дальнейшем отказывается отправлять геносемя Астральных Когтей на проверку. Владыка Бадаба горячо говорил о том, что притязания Адептус Механикус утратили законность с тех пор, как те с какой-то стати объявили себя генной полицией Империума. Механикус следили за орденами Астартес, угрожая им роспуском в случае, если геносемя не соответствует неким произвольным критериям. Гурон назвал это притеснением. Он заклеймил поведение Механикус как злодеяние против духа Императора: никто никогда не пытался контролировать генетические эксперименты Императора и ограничивать его развитие. Империум нуждался в свободном развитии Астартес, так же как некогда нуждался в свободном развитии Императора. Именно его генетические разработки позволили возникнуть Империуму Человечества, желает нынешняя администрация признать это или нет.

Хуже того, Гурон попытался убедить Неотеру, что кое-какие продажные ордена космодесанта знают об этом новом порядке и стремятся использовать его для личной выгоды. Он опасался, что Империум не погнушается обратить этих негодных космодесантников против их братьев-Астартес, столкнув ордена в чудовищной гражданской войне, лишь бы правда не выплыла наружу. И с едва скрытым отвращением Гурон упомянул Ультрамаринов и Имперских Кулаков. Учитывая их тесные связи с Администратумом, эти два ордена с наибольшей вероятностью обратятся против свободно мыслящих Астартес — тех, кто хранит в своих генах истинное наследие Императора.

Неотера слушал Гурона со смесью ужаса и сочувствия. Его предположения были небеспочвенны. Воинам-Богомолам, как и многим другим орденам, знакомы были тоска и неуверенность, порожденные темными тайнами, — но Неотера все же колебался. Однако присутствие Огненных Ястребов на границе системы Бадаба, казалось, подтверждало подозрения Гурона.

И вот теперь, когда тяжелые сверкающие двери тронной комнаты медленно распахнулись, Неотера впервые оказался перед Люфтом Гуроном. Магистр ордена Астральных Когтей находился на другом конце зала. Он восседал на самом искусном троне, какой когда-либо видел Неотера. Трон стоял на возвышении, а за ним полукругом выстроились двенадцать космодесантников — личная гвардия Гурона. Каждый держал болтер перед пластиной нагрудника, застыв в церемониальной позе. Вдоль стен длинной комнаты, как на смотровом плацу, двумя рядами замерли космодесантники в полной боевой броне. Зал сверкал золотом и чернью.

Неотера приостановился в дверях, искренне восхищаясь величественным зрелищем. Пауза постепенно переросла в колебания, когда магистр Воинов-Богомолов пересчитал собравшихся в зале вооруженных бойцов и соотнес их число с донесениями о мятеже Гурона. Несмотря на увиденное им по пути к планете, Неотера не был до конца убежден, что может доверять Гурону, предполагаемому тирану Бадаба. Однако магистра Богомолов сопровождали тридцать космодесантников из Первой и Второй рот — лучшие из лучших, ветераны и герои, которых не так-то легко было запугать. В то же время Неотера осознал, что эта демонстрация силы свела к нулю все «доверие», которое Гурон якобы оказал им, впустив во дворец в полном вооружении.