— Теперь страховка, — сказала Колеанна с мольбой в голосе, — сделай то, что обещал. Я рассказала тебе то, что ты хотел знать.

Младенец в её руках заизвивался, чувствуя волнение мамы. Алик вздохнул — эта женщина не заслуживала даже мышиного дерьма, но ребенок был веской причиной для того, чтоб он сдержал обещание. «Проклятая баптистская мораль уроженца южных штатов, — улыбнулся он, — последняя ниточка, связывающая меня с детством».

— Я загрузил сообщение в сеть Бюро, — сказал он вслух, — Коронер прочитает его утром.

Женщина облегченно расплакалась.

Алик нахмурился. Возможно, он работает ангелом-хранителем, на половину ставки, но подобные моменты всегда выбивают его из колеи.

* * *

— Дельфины, нашей-то, нету дома, — сказал Саловиц, когда они шли к порталу по практически пустым улицам.

— Да?

— У неё, вроде как есть ребенок, мальчик, по имени Альфред. Полковые опросили соседей — те вроде как слышали какие-то звуки, говорящие о том, что днем дома кто-то был, но к вечеру они стихли.

— Добавь в их список пропавших. И в список отслеживания.

— Ужо добавил.

Сотрудники Ямайской больницы, видимо, уже привыкли к заполночным визитам полиции Нью-Йорка — по крайней мере, так показалось Алику, наблюдавшему за разговором между Саловицем и администраторшей, направившей их, без лишних формальностей, к лифту.

Пронзающая этажи, слой за слоем стеклянная кабина лифта, показалась хорошей Алику метафорой медицинской процедуры, хотя создавший это здание архитектор, вероятно, не предполагал ничего подобного. Ну, а если и предполагал, то у него, видимо, было странное чувство юмора.

Даже по меркам Алика, палата Саманты была относительно приличной — по крайней мере, выше, на несколько этажей и пару социальных шагов, чем палаты общего пользования, расположенные прямо под ними. Это всё равно было довольно далеко от качества медицины, которое получил бы он, случись с ним что-то подобное.

В палате находились две кровати и внушительная стойка медицинского оборудования, соединенного множеством трубок и проводов с одной из кроватей — вторая койка пустовала.

Алик подошел ближе.

Находящееся в колыбели интенсивной терапии тело Саманта Лехито было утыкано таким количеством трубок и повязок, что уже не казалось голым. Ее лицо и конечности были обтянуты сине-коричневой мембраной, сообщающей, что врачи применили «Кселл» для восстановления поврежденной плоти. «Ничего особо серьезного, — подумал Алик, разглядывая фотографии Саманты из электронной больничной карты, — с медицинской точки зрения. Побои и глубокие порезы. С моральной точки зрения ситуация была много хуже. Риек действительно вырезал число на ее лице».