Отряд шедизцев на трех кораблях, взятых в одном из захваченных речных городов, попытался отбить Иантийский мост. Это была отчаянно смелая операция, которая даже в случае удачи ни к чему бы не привела: между шедизцами и столицей Матакруса все равно встали бы тысячи воинов противника. Но им не удалось подняться на мост. С иатийского берега отчалили корабли и после продолжительного боя потопили суда смельчаков. Царь Алекос объявил, что не сожалеет об их гибели. Так будет с каждым, кто осмелится выступить без его приказа.

О смерти Бронка Евгения узнала раньше мужа. Она часто вспоминала, что когда-то не почувствовала гибель Амарха… Но не его ли душа спустилась к ней в облике орла в тот день, когда пришло известие о нем? В этот раз она увидела смерть старого друга ночью накануне его последнего боя, во сне: сребробородый, могучий, он лежал на носилках, которые уносил в море погребальный плот, и его лицо было, как и при жизни, спокойно… Над водою звучал бесконечно длинный речной плач, что поют благородные женщины, провожая мужа в последний путь. «Следом за закатом утекают реки и уносят тебя навсегда. Я тебя простила, отпускаю, и с тобой отныне вода. Я тебя просила оглянуться, я молила: глаза открой! Знаю, тебе будет не вернуться, тебя больше нет со мной. Полечу по небу над рекою, где вступает в море хрупкий плот. Сложу крылья, тихо глаза закрою и паду беззвучно на тонкий лед. Следом за закатом уплываешь, сложив руки-крылья на груди. Я к тебе вернулась — отпускаешь. Я теперь мертва. Подожди!»

Хален послал Алекосу вызов, как велела старинная общая для всех стран традиция: правители могут решить исход войны в поединке, и люди погибшего должны отступить. Но Алекос не принял этот вызов, ведь приславший его не был царем Матакруса. Хален защищал подступы к мосту; Алекос бился дальше, к востоку от Рос-Теоры. Он всегда принимал участие в важных боях, первым устремлялся навстречу врагу, оставляя за собою горы трупов. Бронк был намного ближе к нему, вверенные ему полки обороняли два городка — спутника столицы, и он тоже вызвал царя Алекоса на бой и получил согласие. Хален узнал об этом, когда все уже кончилось.

Сразиться решили в тот же день, к вечеру, на поле близ городка Лима. Сотни офицеров и солдат с обеих сторон стали свидетелями этой дуэли.

Они приветствовали друг друга как равные и оказали все знаки почтения, какие благородные рассы оказывают друг другу перед поединком. Бронк Калидерад не был монархом; он не имел права обещать за свое войско. Он мог лишь предложить свою жизнь противнику, убить его или погибнуть сам. Бронк вышел на поле радостный и тихий. В глазах его светилось одобрение, когда он пожал руку своему врагу — лучшему врагу, какого он мог себе пожелать. Они принесли друг другу клятвы. «Если я погибну, мои воины не станут мстить за мою смерть, — сказал Бронк. — Если же я убью тебя, твое тело принадлежит твоим людям». «Я слышал, в своей стране ты первый после своего повелителя. Потому обещаю тебе: если ты падешь от моей руки, я буду вечно чтить твою память, — ответил Алекос, и ветер с полей развевал его светлые волосы. — А случится так, что ты окажешься сильней, — месть моих людей никогда не настигнет тебя».