Он засмеялся, но Эралайн его не поддержала и одарила свирепым взглядом. Она снова откусила кусок мяса:

— Советую тебе избавиться от нее при первой же возможности. Тарварра не будет тянуть — скоро она напомнит о себе.

— И ты даже не будешь скорбеть по ней? — Вайну захотелось ужалить Эралайн побольнее, — Она же тебе родной человек.

Эралайн долго молчала, и юноша уже начал жалеть о том, что сказал. Возможно, эта тема была для Эралайн слишком личной, и он перешел границы дозволенного. Чертов его язык! Что за идиот говорит первое, что приходит в голову!?

— Нет. — Тихо, так, что Вайн почти не услышал ее голос даже находясь так близко, и отведя взгляд, сказала Эралайн. А потом она повернулась, и в ее глазах сверкала чистейшая ненависть, — Родные люди не бьют головой об пол и не секут плетьми на глазах у всего поселения. Они не оправдывают эти издевательства «воспитанием» и не называют «слабачкой» каждый раз, когда проявляешь что-то, кроме подлости и бесчеловечности.

Ее лицо обрело каменное выражение. Обычно так себя ведут люди, внутри которых бушует настоящий шторм. И парень боялся стать жертвой этой бури.

— Прости. — Вайн едва смог заставить свой язык пошевелиться, — Я… не знал.

Он закинул себе в рот кусок мяса и молча принялся его жевать, не чувствуя вкуса. Вайну казалось, что в горле у него стоял ком, и что он не способен проглотить даже слюну.

«Как можно быть таким идиотом?» — мысленно кричал он на себя.

Кроны деревьев над ними смыкались так плотно, что напоминали купол, который, кажется, способен полностью заслонить от дождя. Проверить эту догадку Вайн не мог, потому что на небе висело летнее солнце, и не было ни единого, даже самого маленького облачка.

Справа и слева от дороги, по которой они ехали, пели затаившееся в кустах птицы, и Вайн наслаждался бы их пением, если бы не те мысли, которые добавились к его и без того гнетущим думам.

Эралайн не проронила ни слова с тех пор, как Вайн подшутил над ее отношениями с сестрой. За эти несколько часов парень успел проклясть свой идиотский язык сотню раз, но вернуть время назад он не мог — что сказано, то сказано.

Ему оставался только один выход — извиняться.

Эралайн оторвалась от него на несколько метров, и парень битый час пялился на ее гордую прямую спину. И как она не устала сидеть так ровно? Вайн сутулился и вовсе хотел спать, мерное постукивание копыт убаюкивало его, но юноша заставлял себя оставаться в сознании, пытаясь отвлечься мыслями.

— Эралайн, — Негромко позвал он, все же осмелившись развязать с ней разговор.

Девушка преспокойно ехала вперед, даже не повернувшись к нему. Неужели она так сильно обиделась на глупую, необдуманную шутку?