Архиепископ, казалось, на секунду потерял дар речи.

— Лорда Хенна? — воскликнул он. — Лорда Хенна Седогриффа?

Антуан кивнул. — Да. Из всех возможных вариантов — это наиболее подходящий. Его королевство…

— Сгинуло во время войны!

— Но не по его вине. Возможно, если бы на тот момент силы Альянса действовали более сплоченно, результат противостояния мог бы быть иным.

— История, мой король, не имеет сослагательного наклонения, — проговорил архиепископ, пожимая плечами и проводя рукой по лбу. — И потом, ведь лорд Хенн — ворген!

Антуан поднял подбородок, и Бенедикт машинально отметил его сходство в этот момент с покойным королём. — И что из этого, ваше высокопреосвященство? Разве не вы в своё время учили меня, что воргены — такая же раса, как и любая другая? И даже говорили об этом в своих проповедях с амвона, когда лорд Хенн только планировал присоединиться со своим народом к Альянсу?

— Это другое, мой король, — вздохнул архиепископ. — Одно дело — равноправие фракций в политическом союзе, и другое — выбор правителя для королевства людей.

— Не только правитель королевства людей, но и глава Альянса, — возразил Антуан. — Кто лучше лорда Хенна сможет противостоять Орде? Кто более него знаком с ней на личном опыте?

— Личный опыт, — архиепископ подавил очередной вздох. — Не всегда обогащает душу, Ваше Величество. Иногда он ожесточает её и делает нечувствительной к голосу разума. Я не уверен, что Совет одобрит кандидатуру лорда Хенна, не говоря уже о других правителях Альянса.

Антуан грустно улыбнулся. — Вы ошибаетесь, Ваше Высокопреосвященство, — сказал он. — Совет не будет возражать против Седогриффа.

Архиепископ пристально всмотрелся в лицо юноши. — Мне кажется, вы торопитесь, Антуан, — проговорил он, впервые обратившись к своему собеседнику по имени. — Возможно, следует обсудить это на закрытом совещании…

Но король отрицательно покачал головой.

— Нет, Ваше Высокопреосвященство, — сказал он тихо, но твердо. — Я уже принял решение. Завтра в полдень я объявлю о своём решении Совету и народу, и попрошу вас провести церемонию отречения. Такова моя королевская воля.

С этими словами Антуан снова опустился на колени, почтительно коснулся лбом руки священника и, резко поднявшись, вышел из кельи, на ходу запахиваясь в плащ.

Какое-то время после его ухода Бенедикт сидел неподвижно, размышляя. Глубокие морщины бороздили его лоб. Наконец, поднявшись, он медленно приблизился к стеллажу, на котором среди книг, почти незаметный, находился округлый предмет, покрытый черной тканью.

Печальная улыбка промелькнула на его тонких, почти бескровных губах.