— Я буду очень признателен, если вы ей поможете, — внимательно наблюдая за собеседницей, проронил Эстас. Голос на середине фразы подвел, и командир досадливо отметил, что слова прозвучали из-за этого жалобно.

— Конечно, помогу, — поспешила заверить жена так, будто и мысли не допускала, что возможно иное развитие событий. — Но должна сразу вас предупредить. Магия не терпит поблажек и потаканий слабости. Я буду строгой и требовательной. Из лучших побуждений и ради защиты и безопасности самой Тэйки, потому что небрежность и невнимательность могут закончиться трагедией. Ранением или даже смертью. А Тэйка будет вам на меня, страшную ведьму, жаловаться.

— Пусть жалуется. Я буду вас поддерживать.

Она кивком поблагодарила, и Эстас добавил:

— Вот так рождаются заговоры.

Леди Кэйтлин весело улыбнулась и, в который раз за последние дни быстрым движением заправила свесившуюся на лицо прядь волос за ухо. Движение явно было непривычным, в чем-то досадливым, и Эстас запоздало сообразил, почему так. Жена привыкла к косам, а сейчас волосы были слишком короткими, чтобы их заплести.

Наблюдая за девушкой, любуясь утонченными чертами бледного лица, Эстас решил, что вырежет для нее из кости гребень. Нужно присмотреться к вышивке на ее платье и полистать книгу о рунах, чтобы узор подобрать со значением.

Глава 43

Глава 43

О мэдлэгч в книге было совсем немного. По большей части они представали чем-то средним между знахарем и священником, и лучше всего их характеризовало слово «шаман». В отличие от северных шаманов, каганатские маги не обращались ни к древним богам, ни к новому, молодому богу, вера в которого распространилась и укрепилась на востоке в последние пару сотен лет. Мэдлэгч призывали в помощь силу земли, воды, огня и даже камня.

Этой энергией они творили заклинания. Как описывал автор, чаще всего это были проклятия. Смерть, болезни, падеж скота, преждевременные роды и даже град приписывались колдунам. Те, правда, в большинстве случаев выполняли чей-то заказ, а не вредили лишь потому, что обладали скверным характером.

Особенно сильных знающих называли черный или змеиный язык. Поговаривали, у опытного заклинателя язык действительно чернел, будто каждое слово оставляло на нем свой след.

Настоящих, достоверных сведений в книге оказалось мало, а ближе к концу главы автор и вовсе перешел к описанию сказок и былей, связанных с мэдлэгч. Такой поворот вполне меня устраивал, потому что муж явно уже не мог сосредоточиться. К сожалению, его снова начинало лихорадить, а это означало растирания.