— Потому что вы вымираете, — закончил мысль замявшегося собеседника Гленард. — Я служил на юге, Лазаинар, и знаю, какой сложной может быть жизнь в степи Мархфир. Говорят, вы там обустроились, даже построили что-то вроде города, тайно торгуя с Хортией и Глареаном. Я мог бы это пресечь, но не хочу. Я хочу донести до тебя мысль, что я тебе не враг, и не враг твоим сородичам. Я уважаю вашу историю и вашу культуру, которую я очень хорошо, для человека, знаю. Я знаю, что мы можем жить в мире. Мы уже так жили, рука об руку, после Первой альвийской. И если бы не идиот Астингар с его глупым восстанием, развязавшим Вторую альвийскую войну, возможно, жили бы так до сих пор. Я согласен, что между Второй и Третьей войнами люди вели себя с альвами по-скотски. Но их подталкивала к этому обида и горькие воспоминания о том, что творили шайки Астингара. Вторая альвийская стала великой трагедией и для людей, и для альвов, а Третья война завершила катастрофу.

— Ты хорошо знаешь историю.

— Я знаю историю. Но этого мало. Я хочу творить историю и исправлять ее ошибки. И, слава Богам, я сейчас имею такую возможность. Император хочет жить в мире с альвами, как и со всеми остальными расами. Я хочу мира с альвами и хочу исправить несправедливости, которые сотворили и мои предки, и твои. Мы сейчас вместе можем решить все проблемы и прекратить все взаимные обиды. Но для этого нужна воля обеих сторон. Мы готовы вас принять, но готовы ли вы смирить свою гордыню и вернуться в Империю? Не как отдельное автономное общество, но как верные подданные Империи и Императора?

— Если ты говоришь правду, Гленард, это можно обсудить, — Лазаинар задумчиво смотрел в пол. — Не все из нас хотят вернуться, но я вижу в этом нашу единственную возможность. Наша молодежь погибает в бессмысленных схватках с бандитами и кочевниками-зоргами. Наши женщины почти перестали рожать. Наши вожди из-за этого стали брать по нескольку жен сразу. Немыслимая ранее вещь! Если ты разбираешься в нашей культуре, то понимаешь.

— Понимаю.

— От безысходности умами овладевают глупые и опасные идеи. Как восстание, в котором участвовала Миэльори, например.

— Или как твой заговор?

— Или как мой заговор, — согласился Лазаинар. — Но я никого не собирался убивать.

— И я это учту. А откуда взялись деньги на оплату графу Марешу и остальным?

— Это наследство моего отца. Его последние остатки. Несколько драгоценностей, оставшихся еще со старых времен. Мне было безумно жалко их продавать, но другого пути не было.

— Сочувствую. Скажи, это была только твоя идея или идея ваших королей? Они вообще знают об этом? Ты сейчас со мной говоришь от себя, или и от них тоже?