А ей хотелось остаться с ним наедине. Сбросить с себя все это, прижаться к нему и ласкать губами каждый сантиметр изрезанного шрамами тела. Выпить до дна всю его боль.

— Твой запах изменился. Никогда не мог понять, о чем ты думаешь.

Его слова все еще звучали резко, отрывисто. Зверь, который едва научился говорить. Но глаза по-прежнему сияли ярко.

Аглая улыбнулась:

— Я пропустила все представление… Задумалась.

— О чем? — Его рука не отпускала ее ладонь, все время сжимая.

— О том, что тебе было совсем неинтересно смотреть. Ты все делаешь для меня. А я для тебя — ничего.

Он улыбнулся. Той самой прежней улыбкой — по-волчьи хитрой и самоуверенной.

— Мне не много надо.

— Я тоже хотела показать тебе представление. Но ты их, кажется, не любишь. — Она понизила голос и перешла на интимный плавный шепот.

Дамазы тут же напрягся. Потянулся к ней, навис грозной фигурой.

— Твое представление я посмотрю.

Аглая подалась ему навстречу. Коснулась кончиком языка шершавых губ и еще тише прошептала.

— Сегодня ночью. Ты получишь то, чего давно хотел.

Его голос был надтреснут, еще более звериный, чем обычно:

— Ты моя. Больше ничего…

Она покачала головой:

— Я сама приду к тебе и попрошу… Буду умолять… Ты помнишь?

Его глаза вспыхнули. Ярко, почти ослепляюще.

— Помню…