Совершаю непозволительное, направляясь к ней и, преступая дозволенное, перехватываю увесистый фолиант за корешок и поднимаю с ее колен. Глаза девочки округляются, следя за перемещением книги в пространстве. Когда первое удивление проходит, она вскакивает со своего подоконника, чтобы успеть ухватить свою вещь, пока я не убрал ее подальше, но я уже поднял ее повыше, чтобы она не дотянулась.

Не так быстро, нежность моя. Ты получишь свою книгу, но позже.

— Эсфир, ты что творишь? Отдай! — собираясь отобрать учебник, она подпрыгивает в попытке достать его, что не может не вызвать моей улыбки. — Ну, Эсфир!

Растерянный взгляд греет мое сердце, такая маленькая, такая уязвимая, так близко от меня сейчас.

Увлекшись старанием хотя бы допрыгнуть до книги, случайно задевает мою форму собственным телом. Да, я нарочно наклонил руку так, чтобы это произошло, желая коснуться ее даже прикрываясь случайностью, но она замирает и в следующий миг уже смущенно отходит.

Конечно, ты ведь считаешь, что перед тобой Эсфир. А мне, в свою очередь, дико хочется прижать тебя к себе.

Однако чтобы отвлечь ее от неловкости, вновь головой кивнул в сторону стола, намекая, что только так она получит свою собственность обратно. Девочка обреченно прослеживает направление взглядом и как-то грустно опускает глаза.

— Саверий сегодня обещал испытание силы, чтобы я не скучала, — ее голос едва заметно, но напряжен. — Как думаешь, что это будет?

Она поднимает глаза, кажется, потеряв абсолютно весь интерес к книге. И во взгляде этом я нахожу беспокойство. Я слышал от стражи, что жрец девочку периодически испытывает, и не всегда эти экзамены для нее безобидны. Воспитывая сильную императрицу, он забывает, что перед ним хрупкая иномирная девушка, едва познавшая свои приобретенные магические способности.

— Я не знаю, чего от него ждать, — она потирает плечо, будто ей зябко. — Это немного волнительно. Точнее, сегодня как-то особенно неспокойно. Может, это интуиция? Или я себя просто накручиваю. За всеми этими проблемами я и забыла, что зачеты Саверия никто не отменял.

Сердце щемит от всеобъемлющей нежности. Не перестаю размышлять, как так вышло, что именно она избранная для меня девушка. Разве есть кто-то более совершенный? Среди дроу даже женщины являются воительницами, а мои душа и сердце принадлежат самому беззащитному, самому доброму созданию, что я когда-либо встречал.

Обогнув ее, кладу книгу на подоконник, намеренно сократив расстояние между нами непозволительно близко. Она не шелохнулась, но вздрогнула, когда мои пальцы скользнули по ее ладони.