Близняшки кружились,их длинные рукава то взлетали к потолку,то стелились по полу, мелькали как в калейдоскопе стройные талии, хрупкие руки,точеные лица. Настоящий водоворот из двух гибких тел в шелках цвета морской волны.

   Светлая глиняная рыбка, c которой Чжао Γао не расставался ни днем ни ночью, терпеливо ждала своего часа и, главный евнух был в том уверен, встречи со своей маленькой темной сестрой тоже. К Санъяну ныне приближались две армии, во главе их стояли обычные смертные мужчины, но рядом с каждым находилось по небесной гостье.

   «Две сестрицы – девица и лисица, - размышлял Чжао Гао. - И у одной из них вторая рыбка. У какой? Братец Шао отобрал «белую» у той, что зовут Тьян Ню, следовательно, «темная» у хулицзын по имени Лю Си».

   - Остановитесь, - молвил он как можно тише, но и музыканты и танцовщицы всe равно услышали и немедленно исполнили приказ. – Можете идти.

   Они мгновенно исчезли, не оставив после себя даже шороха шагов по деревянному полу. Чжао Гао вообще не любил громких звуков: всяких криков, хрипов или визгов. Большинство приказов он отдавал беззвучно, одним лишь движением руки – по-девичьи хрупкой, но по-мужски сильной. Вот и сейчас главный дворцовый евнух лишь пальцами пошевелил, как к нему из-за ширмы тут же выскочил слуга, готовый исполнить любое пожелание, даже самое странное.

   - Позови срочно двух гонцов.

   Добавлять или уточнять что-то ещё не было никакой нужды. Те, кто служил Чжао Гао, либо знали свое дело, либо умирали.

   - Ты отправишься к Пэй-гуну и отдашь ему это письмо, - сказал главный евнух, вручая гонцу пенал розового дерева. – Скорее всего ответ будет отрицательный, поэтому не жди и не медли, а сразу – назад.

   - А ты, – повелел он второму посланцу. - Ты отбудешь в ставку Ли-шэна. И передашь ему это.

   В благоговейно протянутые ладони лег шелковый сверток.

   - Это приказ императора, убедись, что генерал его прочитает, и тоже возвращайся.

   Чарку вина за грядущий успех Чжао Гао выпил уже наедине с идеальным собутыльником – с весенней ночью, благоухающей и свежей. Она не пoдсыплет яд и не разболтает тайну, она будет внимательна и скромна. И никому не проговорится о том, что глава дворцовых евнухов, повинуясь беззвучному зову, совершил три низких поклона в направлении горы Лишань, под которой спал вечным сном Цинь Шихуанди – Первый Император всей Поднебесной.

   Люси, Лю Дзы и соратники

   Бескровное взятие Юаня - столицы области Наньян принесло Пэй-гуну вполне ожидаемые, но оттого еще более приятные политические барыши. Чего стоил только упрямый начальник И с его назойливыми попытками облобызать землю под копытами Верного! Люся уже устала удивляться переменчивости нравов этих древних витязей. Суровый, иссеченный шрамами воевода, еще каких-то пару дней назад готовый к бессмысленному и беспощадному сопротивлению, жестокой сече и торжественному суициду среди развалин пылающего города, теперь радовался как гимназист, удравший на ярмарку. И что с того, что вместо сахарного петушка на палочке начальник И получил от Пэй-гуна красивый, но декоративный титул Инь-хоу и его же собственное владение в тысячу дворов (легко дарить то, что тебе никогда и не принадлежало, верно?) – радость воеводы оставалась неподдельной,искренней и детскoй. Он, верно, и сам не верил еще до конца, что разбойник и мятежник Лю, заполонивший весь Наньян своими красными знаменами, oказался милейшим парнем, этаким «большим простаком с Севера», веселым и незлобивым, как продавец пельменей. Лю Дзы с легкостью необычайной «простил» циньцам их сопротивление, похвалил за благоразумную сдачу города, привычно запретил грабить, великодушно принял дары и припасы, отверг женщин, выпил по чарке с каждым мало-мальски значимым лицом в Юане, продемонстрировал восхищенной публике настоящую небесную лису… а самое главное – не задерживаясь, двинулся дальше. Вот так просто взял – и ушел. И даже не казнил никого.