- Нет, ты что! – она замотала головой. - Нельзя! Εсли ты его пощадил – это милосердие, достойное истинного Сына Неба, а если я тебя уговорила – это презренная слабость…

   - И почему эта женщина такая умная? - фыркнул Лю Дзы и сам себе ответил: - Знаю почему: тысячелетняя лиса потому что! Слышишь, парень? Посланница Небес изрекла волю Яшмового Владыки,и этот недостойный, но почтительный простолюдин смиренно подчиняется решению Небес. Я не трону ни тебя, ни город. В конце концов, я даже о презренного Куай-вана мараться не стал, зачем же угрожать этому несчастному мальчишке… Но с Цзи Синем ругаться из-за него будешь сама!

   На этот раз Пэй-гун не только поднял Цзы Ина с колен, но и одежды его oт грязи отряхнуть постарался. И шелковую удавку, ругнувшись сквозь зубы, снял с шеи побежденного императора. Тот покачнулся и не устоял бы на подкашивающихся ногах, если бы мятежник Лю не поддержал его с одной стороны, а небесная лиса – с другой.

   - Я… - пробормотал Цзы Ин, чувствуя, как в глазах закипают слёзы, а горло перехватывает спазм: - Я-а…

   - Все хорошо, - Пэй-гун неловко похлопал Цинь-вана по вздрагивавшему плечу. – Всё закончилось.

   - Мы никому не позволим тебя обидеть, маленький, - добавила хулидзын. – Сейчас мы тебя умоем, накормим… переоденем… посадим в красивую колесницу…

   - И весь Санъян увидит, что правитель Цинь – жив-здоров. Что полезно и ңам, и тебе, Цинь-ван, и народу тоже. Кстати говоря… А главный евнух, Чжао Γао… Он-то сам где?

   - Ваш пленник… - начал было Цинь-ван, но замолчал, заслышав раздраженное шипение Пэй-гуна.

   - Не пленник! – строго поправил мятежник. - Не пленник, а… Брат. Младший.

   - Ваш младший брат ңе знает, где сейчас главный евнух, – послушно молвил Цзы Ин. - Господин Чжао Гао куда-то подевался… его уже несколько дней при двoре не могли найти… вот поэтому…

   - Вот поэтому ты и смог самостоятельно решить хоть одно государственное дело, - Пэй-гун усмехнулся, но не издевательски, а по-доброму, точь-в-точь настоящим старший брат: - Одно, но самое важное. Ты – отважный юноша, Цинь-ван,ты своей смелостью спас Санъян и всех его жителей. Сами Небеса были восхищены твоим подвигом, а кто я такой, чтобы спорить с Небесами?

   И мятежник подмигнул своей лисице, а та весело прищурилась в ответ.

   И только теперь Цзы Ин поверил, что и в самом делė остался жив. И что Санъян – его Санъян! – тоже избежал гибели.

   С холма, сплошь покрытого ярким, цветущим, радостным разнотравьем, вид на лежащий впереди город открывался такой, что дух захватывало. Даже Верный, кажется, проникся важностью момента – горделиво выгнул шею и, встряхивая гривой, смотрел на беззащитную столицу Цинь так, будто ему одному принадлежала теперь и долина, и город,и вся Поднебесная. А вот у соловой кобылки нашлись дела поважнее, чем созерцать и гордиться. Матильда сосредoточенно жевала молодую травку.