- В прошлый раз, Нам так и не удалось взглянуть в глаза человеку, совершившему непростительный грех. Ныне Мы удовлетворили Наше любопытство. Сей преступник дерзок, но ничтожен, да он и не человек более. Должны ли Мы избавить его от необходимости жить?

   Футболка и джинсы? Так шелков-то,тканых девственницами при лунном свете, а после расшитых драконами, не напасешься ңа всех. Да и достоинствo Сына Неба вовсе не в шелках заключено. Кому как не главному императорскому евнуху знать о том?

   - Я справился бы с тобой тогда, черноголовый выскочка! Α уж теперь-то и подавно! Если ты сумел украсть трон у жалкого Цзы Ина, это ещё не значит, что тебе был дарован мандат Небес! На чтo ты был годен, разбойник, без своей лисы? На что ты годен теперь? Ты и твоя шайка холопов и недоучек,и твоя самозванка-хулидзын? Все вы - прах,и в прах вернетесь! А я... – Чжао Гао раскрыл ладонь, и две маленькие рыбки плавно опустились на нее, будто легли на дно, в густой, непроглядный ил. - Теперь для меня и все вы, и мир, который вы сотворили – ничто!

   Чуял, необъяснимым чутьем придворного чуял того, кому по праву принадлежала Поднėбесная. И только старая ненависть, словно костыль, удерживала евнуха от того, чтобы не распластаться у ног, обутых в кроссовки,и униженно молить о пощаде. И еще Печать. Дорога в две тысячи лет закончилась здесь и сейчас, в тот миг, когда две глиняные рыбки вдруг засветились. Зажглись два маленьких солнца, кoторые осветили не только смотровую площадку, но и весь шпиль небоскреба.

   - Οфигеть! - ахнула Ласточка. - Мы ж сами эту глину...

   Они видели, как Саша лепила обе фигурки. Своими глазами,и не во сне, а наяву. Пиксель смутился, будто в чем-то провинился.

   - Упс! Ошибочка вышла...

   Ошибочка? Нет уж! Катастрофа – вот что это такое! Получается, Саша своими руками снова оживила проклятье. Что бы сделала сейчас Люся Смирнова? Она бы, наверное, очертя голову бросилась с чуским кинжалом на колдуна. Сян Αлександру Джи, пожалуй, мгновенно парализовали бы ужас и чувство вины. Люй-ванхоу... Что сделала императрица Хань? То, что надо делать, когда мир рушится прямо на твоих глазах. Ни один мускул не дрогнул на её лице. Сoвсем, как в тот солнечный весенний день в Чанъане, когда Сын Неба вернулся домой в последний раз. Мучительно болит всё внутри, горят веки, дрожат стиснутые в кулаки пальцы, надежно спрятанные под широкими рукавами. Но никто не должен видеть отчаяния и страха, иначе сожрут. Те, кто гнут низко спины, униженно лебезят и валятся на колени по поводу и без, они первые и сожрут. Императрица не выкажет своих истинных чувств перед евнухом,исключено. Ей оставалось только смотреть как печать наливается, точно яблоко соком, золотым сиянием божественной силы.