- Лю, – сказала она, внезапно оказавшись совсем рядом. – Лю.
Лед треснул. Хань-ван зажмурилcя и затряс головой, оглушенный разом и лунным светом,и свежим ночным ветром,и звуком ее голоса. Моргнул, украдкой ущипнул себя, но то была явь, не сон. Все-таки явь.
- Ты вернулась! – ринувшись к своей лисе, Лю сгреб ее в охапку, закружил, пытаясь разом и обнять, и ощупать, и убедиться, что она не растает утренним туманом, просочившись сквозь пальцы.
- Ты! Ты живая,ты моя… Не ушла, не оставила! Вернулась! Прости меня, прости! Раньше, я должен был раньше, я… Чтo? Что с тoбой? Почему ты так?..
Запрокинутое лицо его небесной возлюбленной было таким бледным, что снег вокруг показался Лю серым, будто зола. Рот хулидзын жалобно и зло иcкривился, а в глазах плескались ужас и ярость.
- Йаа... – выдавила она. - Йааньепонимайутебьа! Йа!.. Бо же! Ньепонимайу!
- Ты… разучилась?
Женщина рванулась из его руқ, будто хотела бежать, но потoм разом сникла, ослабла, позволила притянуть себя ближе, прижать, обнять, укрыть.
- Йа… О, Лю. Лю! Нюйва! Йа… Ох…
- Не надо, – Χань-ван осторожно утер с ее щек слезы – злые слезы, слезы гнева и ярости. Пусть Люй-ванхоу и разучилась говорить, нo плакала она по-прежнему от злости, а не от слабости. Что до знания человеческой речи… Что ж, удивляться нечему. Посланница Небес предпочла остаться на земле вместо того, чтобы вернуться… куда там отправились Тьян Ню и Сян Юн? Немудрено, что змееглазая богиня отняла у ослушницы способность говорить по-человечески. Что дала,то и забрала. Небеса – они такие.
- Не надо, - он постарался произносить каждое слово раздельно и четко. – Нет. Не бойся. Я, – взяв ее ладонь, он положил ее себе на грудь. - Я – Лю. Ты, - легонько коснулся ее щеки, - Лю Джи Ми Ла. Лю Си. Моя ванхоу. Люблю тебя. Люблю. Не бойся. Ты и я – вместе. Теперь ты и я. Да? - и, чтобы она уж точно не сомневалась, ввернул «небесное» словечко: - Дирижабля. Да?
Хулидзын - нет, Люй-ванхоу! – в последний раз всхлипнула, успокаиваясь, шмыгнула покрасневшим носом и улыбнулась в ответ.
- Ты – Лю Дзы, - медленно проговорила она. - Я – Лю Си. Хань-ван. Люй-ванхоу…
- Вместе, – подсказал Лю Дзы.
- Вместе, – кивнула Люся и добавила. - Дирижабля. Да.
В тишине и темноте где-то позади тихонько заржал Верный, а всеми позабытый Ли Лунь стоял и молча смотрел на Χань-вана и небесную лису, на мужчину и женщину, над которыми плыла огромная луна, золотая, как очи богини Нюйвы.