Голос воображаемого друга тонет в грохоте выстрела.
Схема удач и неудач, еще миг назад пребывавшая в обмороке, держит в руках подобранный с пола шансер. Тридцать восьмая «Молния» гремит во второй раз. Схема, бившаяся насмерть с мистером Редманом – не воображаемым, а тем, что во плоти́ – глухо вскрикивает, отступает к окну.
Несчастный случай? Проклятье?!
Черная полоса?
Нет, воск. Всего лишь пчелиный воск.
⁂
– Из шансеров стреляют шансфайтеры, девочка моя. Помимо таланта, который сам по себе редкость, надо, чтобы в тебе сохранилась искра, дарованная от рождения. Продай ее, лишись этой забавной, никчемной пустяковины – и тебе ни за что не увидеть разметку цели.
– Из шансеров стреляют шансфайтеры, девочка моя. Помимо таланта, который сам по себе редкость, надо, чтобы в тебе сохранилась искра, дарованная от рождения. Продай ее, лишись этой забавной, никчемной пустяковины – и тебе ни за что не увидеть разметку цели.
– Но ведь можно стрелять вслепую? Так, дядя?
– Но ведь можно стрелять вслепую? Так, дядя?
– Если шансер попадет в руки человеку с искрой, но бездарному в смысле шансфайтерства – револьвер выстрелит. У человека без искры он даст осечку.
– Если шансер попадет в руки человеку с искрой, но бездарному в смысле шансфайтерства – револьвер выстрелит. У человека без искры он даст осечку.
– Вот! Выстрелит!
– Вот! Выстрелит!
– У патронов к шансеру пули сделаны из белого воска. Когда стреляю я или ты, пуля испаряется, высвобождая чудо, скрытое в ней. Если же выстрелит человек с искрой, но без нашего таланта, пуля останется пулей.
– У патронов к шансеру пули сделаны из белого воска. Когда стреляю я или ты, пуля испаряется, высвобождая чудо, скрытое в ней. Если же выстрелит человек с искрой, но без нашего таланта, пуля останется пулей.
– Восковой?
– Восковой?
– Да. Синяки, ссадины, максимум, выбитый глаз – это все, чего он добьется.
– Да. Синяки, ссадины, максимум, выбитый глаз – это все, чего он добьется.