– Бойня, – вползает в уши Джоша старческий шепоток. Дребезжит, похрипывает. – Скоро, на подходе. Я чувствую, да! Они близко: затаились, ждут…

В центре тучи, в тихом «глазе урагана» стоит мистер Пирс. Нет, мистер Пирс стоит на балконе. Нет, на балконе – тело, а здесь, на площади – душа, настоящий Бенджамен Пирс. Призрак колеблется, словно от ветра. Еще минута, и порыв унесет мистера Пирса прочь, разметает в клочья, развеет без следа.

Джош подходит ближе. Заглядывает бедолаге в лицо.

– Эй, вы! – кричит с балкона тело. – Не топчитесь по моей шляпе!

Душа не смотрит в сторону тела. На Джоша она тоже не обращает внимания. Одежда на этом несчастном Пирсе истрепалась, истончилась до невозможности. Голова стремительно лысеет, седых прядей убавилось, язв на лице, напротив, стало больше. Ресницы слиплись, под глазами – потеки желтого гноя: свежие поверх засохших.

На старика трудно смотреть без содрогания.

Но Пирс, похоже, еще сохранил способность видеть. Взгляд его устремлен на шляпу, свалившуюся с головы тела, захваченного тахтоном. По этой шляпе без зазрения совести топчутся, отступая к мэрии, братья Сазерленды. Окрик пропал втуне: братьям не до заезжего саквояжника. У Сазерлендов есть дела́ поважнее оброненной шляпы.

А у призрака нет де́ла важнее.

В гноящихся глазах старика плещется вожделение. Так пьяница без цента в кармане смотрит в баре на заветную бутылку. Так старатель, не намыв за месяц и крупицы золота, глядит на самородок весом в добрых три унции[41], блестящий на ладони удачливого соседа. Шляпа, понимает Джош. Это его шляпа. Не тахтонья – его, настоящего Пирса. Взять шляпу в руки. Ощутить под пальцами ворсистую жесткость. Водрузить на голову. Шляпа измята, растоптана, в пыли и грязи? Какое это имеет значение, сэр! Шляпа в руках, на голове – возможность хоть на миг почувствовать себя живым, восхитительно плотским…

Вот чего жаждет несчастный призрак. Вот что ждет Джоша в ближайшем будущем.

– Вижу их, чую, – бормочет Пирс, приплясывая над шляпой, желанной и недостижимой. – Ждут, сукины дети, ждут! В аду, в кромешной бездне. Мы над ними ходим, они под нами ждут. Скоро, скоро! Прячутся, затаились. Готовы сорваться с места…

В иной ситуации у Джошуа Редмана возникли бы большие сомнения насчет душевного здравия мистера Пирса. Но где ты, иная ситуация? Правда, те тахтоны, которых видел внизу, под нефтепромыслом, сам Джош, больше походили на испуганных беженцев, а не на бандитов, ждущих в засаде почтовый дилижанс.

«Погодите, сэр! Придержите коней! А кто сказал, что мы с Пирсом видели одних и тех же тахтонов?!»