— Не горячись, — перебил его Глеб Евгеньевич и благоразумно отошел. — Пока ты будешь сидеть, я заберу твою женщину и сделаю своей… Что тебе важнее: здоровье женщины, дочери или сын? Готов ты обменять столько жизней всего на одну?

В глазах потемнело, а сердце тревожно дернулось в груди. Чудовищный выбор. Нечеловеческий, и Саша не собирался его делать. Куда проще было вцепиться в глотку и задушить этого мерзкого червяка. Лишь бы успеть до того, как его бугаи рванут сюда.

— Вы мне угрожаете? — тихо спросил Саша, в очередной раз ловя себя на мысли об убийстве. Сможет ли он? Справится ли? Не дрогнут ли руки?

— Да ну что ты, мы ведем светскую беседу и фантазируем, — рассмеялся Мясницкий. — А ты подумай, прежде чем отказываться…

— Зачем он вам? Что вы так прицепились к этому ребенку? — Саша шумно выдохнул, взяв себя в руки, и начал осторожно выспрашивать информацию.

— Это взрослые дела, — отмахнулся Глеб Евгеньевич, не желая посвящать его в свои планы.

— И все-таки я хочу знать, если, чисто гипотетически, соглашусь отдать вам сына…

— Надо же мудрые мысли. — Кривая ухмылка исказила лицо Глеба. — Не переживай, он не будет ни в чем нуждаться. Я воспитаю из него достойного мужчину.

— Где гарантия, что вы не убьете его так же, как и всех остальных?

— Ты забываешься. — В глазах Мясницкого блеснул недобрый огонь. — Я не убийца.

— Конечно, лишать людей жизни чужими руками — это не убийство, — усмехнулся Саша, ощутив, что на верном пути. — Ларину подстроили аварию, Павел вышел в окно, и вы, конечно же, не имеете к этому отношения.

— У тебя нет доказательств. — Глеб Евгеньевич отмахнулся от него, как от назойливой мухи, но голос звучал не так уверенно, как прежде.

— Ошибаетесь. — Саша ринулся в нападение. — Доказательств более чем достаточно, и все они в надежных руках. Если со мной что-то случится…

Острая боль внезапно пронзила затылок, звон в ушах оглушил, а перед глазами поплыли разноцветные круги. Саша рухнул на пол как подкошенный, и под ним образовалась липкая красная лужа.

***

Пребывая в странном состоянии, Саша слышал какие-то звуки, но не мог их идентифицировать. Тело казалось ватным, а сознание потерянным. Едкий запах нашатыря ударил в нос, заставив его неприятно скривиться и чуть приоткрыть глаза, оценивая ситуацию. Голова сильно кружилась, но, как ни странно, не болела. Неясное облако склонилось над ним, упорно пытаясь привести в сознание. Саша не понимал, что происходит, где он и что от него хотят. Последнее, что запомнил, злобную гримасу Мясницкого и оглушающую боль в затылке. Мысли забарабанили в воспаленном мозгу, словно ливень по подоконнику. Если живой, значит, для чего-то нужен. Будут пытать? Сдадут полиции? Что с Татьяной?