Дагмар застыл, и только сейчас она разглядела… Это странное серебристое сияние складывалось не просто в медвежий силуэт. Оно было похожим на металлические доспехи! Латы. Броня в виде огромного медвежьего тела. Ничего более красивого и фантастического Марина не видела ни разу за свою жизнь. Мерцающие крупицы дрожали над его телом тонкой филигранью, складываясь в наплечники и нагрудник. Марина могла разглядеть даже места, где дымчатые пластины шли внахлест. «Живые» доспехи сверкали и едва заметно дрожали, дымились. И это было невероятно.

Кое-как придя в себя, Марина вытолкнула из горла несколько слов:

— Идем, Дагмар. Оставь ее в покое.

Она схватилась за его пиджак и потянула, даже не подозревая, как сдвинет огромную глыбу с места. Но Дагмар поддался. Повернулся к ней и пошел следом, глядя в пустоту прямо перед собой.

Марина испугалась этого взгляда. Он словно переставал быть человеческим.

Позади раздался зловещий хохот. Марина ощутила себя актрисой какого-нибудь гротескного фильма ужасов, собравшего все шаблоны и клише. В том числе и такой вот безумный смех.

— Дура! — Мать Дагмара смотрела на нее и безумно улыбалась. — Думаешь, если стала его подстилкой, то все будет замечательно? Раздвинешь перед ним ноги и получишь все, что захочешь? Только вот им ничего не надо! Они — звери. И он, и его папаша. Сдох, как зверь. И этот сдохнет точно так же.

Марине было плевать на ее слова. Но Дагмар… кажется, он воспринимал их слишком близко к сердцу. Почему для него это все настолько важно? Живя столько лет с родителями в ненормальной обстановке, она научилась отстраняться. То, что они говорили, не являлось правдой, только потому что они были старше и обладали силой удерживать ее взаперти.

Тогда почему Дагмар до сих пор так реагировал? Неужели существовал кто-то, обладающий над ним такой властью?

Марина не поняла, что произошло. Все случилось слишком быстро. Дагмар передвигался так, словно превратился в ртуть — перетекал из одной точки в другую, мерцая серебристыми всполохами.

Марина бросилась за Дагмаром, повисая на его груди. Она старалась заслонить собой его мать, чтобы он видел только ее лицо. Если она его не остановит, то он просто убьет эту безумную женщину. И вряд ли простит себе это.

Марина коснулась ладонями колючих щек Дагмара. Его кожа казалась удивительно холодной, будто и впрямь ледяная глыба.

— Смотри на меня. Только на меня.

Когда он наконец посмотрел на нее, шрам обожгло дикой болью. Будто к щеке прижали раскаленный металл. Как же больно! Хотелось закричать. Но Марина заставила себе терпеть, хоть ощущение было таким, словно с лица сдирают кожу.