Его взор остановился на огромном кирпичном гараже, который больше напоминал промышленный ангар для хранения крупногабаритной техники. Лицо бывшего председателя стало ещё бледнее, хотя казалось, что дальше некуда. Он посерел и широко распахнутым ртом пытался хватать воздух.

— Помнится, несколько лет назад этот кое-кто списал новенький трактор со всеми прибамбасами в общей сложности миллионов этак на семь рублей. А до этого был Газон-вездеход…

Хомяков панически пытался найти выход из ситуации. Садиться в тюрьму ему совершенно не хотелось. На одной чаше весов намек на технику, которую он собирался продать, когда всё уляжется, на другой чаше весов конфискация всего имущества в придачу к тюремному сроку.

— Бери! — прохрипел он. — Трактор бери и Газон забирай. Я тебе всё это подарю.

— Хн… И как я объясню такой дорогой подарок? Я же офицер сам знаешь какой конторы…

— А… А… А-а-а я-а… — мысли панически метались в голове Хомякова. Внезапно он подался вперёд. — Придумал! — с придыханием произнес он. — Ты же лучший рабочий колхоза! Да-да, точно! И я, как бывший председатель, в благодарность за отличную работу трактористом от всего сердца презентую тебе списанную технику!

— Так и быть, — с ленивой небрежностью, будто делает одолжение, сказал Карпов. — На этот раз ты легко отделался, Хомяков. Ой как легко! Но смотри у меня…

— Ща-ща, я быстро все нужные бумаги оформлю! Спасибо вам, Дмитрий Васильевич, благодетель мой! Век не забуду.

«Не забудет — это точно, — с иронией подумал Карпов. — Такое сложно забыть».

Через некоторое время Дима перегнал к своему двору отлично сохранившийся практически новый трактор и внедорожный самосвал, в кузов которого были загружены различные приспособления для трактора. Общая стоимость, если покупать всё новым, гуляла в районе десяти миллионов рублей, а в таком виде можно выручить около шести миллионов, но продавать технику Дима не собирался. Такие вещи и самому пригодятся. В кармане лежали бумаги на собственность на землю и транспорт.

Когда он последним рейсом вернулся за своим Рексом, бледный, едва стоящий на ватных ногах Хомяков, провожал фигуру Карпова красными буркалами, в которых плескалось море отчаяния.

Дима не удержался, обернулся и подмигнул бывшему председателю.