Колдун театрально взмахнул рукой и продемонстрировал мне пергамент. Закорючки в нем я не смог определить.

— Природа наделила ее определенными знаниями, которые могли бы показаться глупостью многим. Но только не мне.

Он разложил второй сверток рядом с первым.

— Я тот, кто собирает кусочки единого пазла, Эрик. И равных мне в этом нет. Пока что.

На последних словах он послал мне красноречивый взгляд и снова провел пальцем по тексту старого пергамента. Его голос стал низким и сиплым, когда он начал читать:

— Два рода, противостоящие друг другу, словно лед и пламя, объединятся воедино, бросая вызов самой Первозданной. Да будут посвящены их плоды Святой тройственной, да свершат они дела великие и судьбоносные, дабы призвать силу ужасную и древнюю, как сама Первозданная. Чтобы объявить ей войну до самого…

Клодий окончательно охрип, закашлялся и отошел от свитка. Я бы рассмеялся от всего этого представления, но не мог пошевелиться, будто впал в какой-то транс. Это было очень странное чувство — ком, образовавшийся внутри меня. Он словно оберегал душу, не пускал зло, которое вилось вокруг этих чертовых пергаментов.

Клод подбежал к свитку, свернул его, связал красной лентой и положил на прежнее место. И лишь после этого мы оба выдохнули свободно.

— Какого хрена это было? — пораженно прошептал я.

— Душа ведьмы, — коротко ответил колдун. — Злобная дрянь была.

Я недоуменно посмотрел на этого ненормального, а тот невинно улыбнулся.

— Ты наверняка ничего не понял. Как и Харрисон. Но твои родители смогли бы разгадать этот ребус.

Он задумчиво потер подбородок.

— Да и, пожалуй, Блэр уже все поняла.

— Когда-нибудь настанет тот счастливый день, когда ты соизволишь мне все объяснить? — я опять язвил, что было для меня характерно. Круто! Он еще не повредил мой мозг.

Клодий улыбнулся своим темным мыслям и потер подбородок.

— Да. Теперь я вижу. — Он снова посмотрел на меня, гипнотизируя взглядом. — Наступит, Эрик. Этот день наступит. Ты все поймешь. Все встанет на свои места.

С каждым словом его голос звучал все громче в моей голове. Я осознавал, что он каким-то образом проникал в мое сознание, и пытался оттолкнуть его, отгородиться, но не смог.

— Ты только не сопротивляйся. — Клод уже не говорил, его губы не шевелились, но я все равно слышал его голос. И холод морозил меня изнутри. — Дай мне узнать правду. Я все равно ее найду.

Я сжал челюсти, почувствовав боль в груди. Зловещая сила разрывала меня на части, пытаясь проникнуть в самый центр, забраться в душу, залезть в сознание зверя. Считать все мои и его воспоминания. Я знал это так же четко, как ощущал холод и оцепенение.