— Не надо, — едва смог вымолвить я, сверля колдуна уничижительным взором.

Он не замечал этого, смотрел в мои глаза, но взгляд его был пустым, будто он уже просочился в мою голову.

Я взревел от новой порции боли, но не смог сдвинуться с места ни на дюйм. В памяти зажглись болезненные воспоминания. В таких мельчайших подробностях, о которых я давно забыл. Но я знал, что Клодий тоже это видел, и не мог позволить ему этого.

Та чертова ночь. Когда я впервые обратился. Боль ощущалась так ярко. Мои кости ломались, ныли, мышцы растягивались, в сознании звучал дикий рев пробудившегося зверя. Я кричал вместе с ним. Просил остановить все это, но Клодий был непреклонен. Этот ублюдок хотел знать все. Изучить мою боль, как у подопытной крысы.

А мне оставалось только ждать. Это могло длиться часами. Днями.

Эмбер

Мама в очередной раз закатила глаза и недовольно уставилась на своего стилиста.

— Тони! Что это? Я сказала роскошный золотой, а не грязно-болотный.

— Ох, милая, но это «Гуччи»! — воскликнул этот клоун с розовыми прядками волос. Я не могла воспринимать его всерьез, как бы ни пыталась. — Ты только посмотри, как волшебно сочетается этот цвет с глазами нашей малютки!

Тони снова начал наматывать круги вокруг меня, наряженную в это ужасное платье, как мама верно подметила, цвета грязи.

— Хм, возможно, ты прав, — засомневалась Элизабет. И это стало последней каплей.

— Все! Я так больше не могу. Вы оба сговорились. Три часа мучить меня примерками. Все дорогое и абсолютно безвкусное. Деспоты!

— Не говори чепухи, малютка, — возмутился Тони и начал приглаживать складки на небольшом шлейфе вечернего платья.

Я увидела в окне подъезжающий по аллее черный джип, тот час улыбка до ушей озарила мое лицо.

— Приехали! — радостно вскрикнула я и, спрыгнув с пьедестала, помчалась вниз.

Вслед мне доносились недовольные возгласы мамы и Тони. Но мне было плевать. Эрик вернулся! И моим пыткам пришел конец.

Входная дверь распахнулась, и на пороге показался Лайфорд.