Из мглы несся крик десятков, сотен голосов – тонких и густых, низких и высоких, то блеющих, то ревущих. Свист мешался с шипением.

– Голова… – постепенно разбирал смысл этих воплей Свен. – Будет голова! Нужна голова!

– Да пошли вы все к ящеру! – рявкнул он, в бессильной ярости от того, что не может сам биться с ними.

Воины окружили его кольцом, стоя плотным строем, и об этот строй разбивались волны тумана. Какие-то тела, обрубки, головы, руки падали наземь и растекались мутной водой. Скакали жабы, ползали и бросались вперед змеи – то белые, то черные, то желтые, – носились птицы, мелькали лица, похожие на человеческие, но принадлежавшие совсем иным существам. Падали к ногам бойцов женские головы, окутанные длинными бледными волосами, с лицами то молодыми и влекуще прекрасными, то старыми, морщинистыми, с жутким оскалом беззубых ртов.

– О-о-оди-и-ин! – выкрикивал, как будто выпевал Нидуд, и товарищи подхватывали за ним призыв, окружая Свена именем Отца Ратей.

Друг Воронов, умножившись десятикратно, мелькал в их руках так быстро, что казалось, сидящего на земле Свена окружает тот самый железный тын, о котором говорится в заговорах. Воины, в этом мире обретшие зримый облик, не знали усталости и не отступали, вновь и вновь рассекая морды и лица.

– Голова! Голова! – выли, визжали, вопили и требовали духи. – Судьба есть! Будет голова!

Вдруг мельтешащие тела прянули в стороны. Свен было подумал, они отступили наконец, но тут же понял, что ошибся.

Из мглы выступила еще одна фигура, больше всех прочих. Она имела облик старой-престарой, сгорбленной старухи, кривой на один глаз. Старуха сильно припадала на правую ногу, однако двигалась весьма проворно. С непокрытой головы свисали белые как снег нечесаные пряди волос. Лицо было так густо покрыто морщинами, что черты его сгладились и превратились в невыразительную мятую поверхность без глаз и рта. В иссохших руках старуха держала огромную кость – видимо, бедренную, человеческую, – и размахивала ею навроде дубины.

– Хель! Сама Хель! – закричали воины, как раз когда Свен, оторопев от ужаса, подумал, что видит саму Марену – хозяйку призрачной своры.

Кровь замерзла в жилах, мышцы застыли. Угроза смерти придвинулась вплотную и дышала затхлым холодом в лицо, но Свен не мог отодвинуться ни на волос, будто позади высилась ледяная стена.

– Будет голова! – прогудел низкий голос, похожий больше на рокот стихии. – Судьба есть, будет и голова…

Воины сомкнули строй, заслоняя Свена. Старуха замахнулась костью, и они подались в стороны, уходя из-под удара, но не успела она опустить свое орудие, как трое-четверо бросились на нее с левой, ничем не защищенной стороны, и обрушили клинки на плечи и бока. Юный Хольти, что-то отчаянно крича, подпрыгнул и рубанул старуху по шее, в то время как Нидуд с ловкостью, удивительной для старца, подсек ей ногу.