— И чем дело кончилось?

— Для этих затейников — ничем хорошим. — Пал Палыч выкинул окурок в урну. — Врать нехорошо, а нам — вдвойне. Хотя Ровнин был уверен, что мы копнули только поверху, очень уж был план хорош и продуман. Не по-вурдалачьи, они хоть ребята и неглупые, но действуют все же куда прямолинейней.

— Марфа? — предположил Коля азартно.

— Нет, — покачал головой Пал Палыч. — С чего бы ей лезть во внутренние разборки вурдалачьих семейств? Какая ей с того выгода? Ровным счетом никакой. То, что она с Ленцами какой-то бизнес на паях имеет, это не показатель, я сейчас о другом речь веду. Нет, тут кое-кто другой постарался, куда более хитрый и умный. И жадный. Казну того семейства после зачистки мы так и не нашли, а ведь она точно была. Глава из старинного вурдалачьего рода происходил, причем не отечественного, а аж итальянского. Он у нас лет двести назад осел, когда с Сицилии свалил, и с собой, между прочим, приволок кое-какие старинные фамильные вещички и пару древних артефактов до кучи. Куда они делись? Никто не знает. Когда мы до скрытого логова главы семьи добрались, двух вурдалаков-охранников кто-то уже упокоил и тайник вскрыл, причем невероятно умело, обойдя все ловушки.

— Ты упомянул случайность, благодаря которой вскрылась правда, — медленно проговорил Коля. — Так, может, это была и не случайность?

— Увы, но этого мы уже не узнаем, — вздохнул Пал Палыч. — Потому это дело и не занесено в число побед отдела. Что Ровнин, что тетя Паша были уверены, что нас красиво и тонко обвели вокруг пальца. Вернее, тетя Паша выразилась куда более коротко и смачно. О, вон и такси. Ладно, пошли. Если что, попрошу у Абрагима минералки тебе выдать из его личных запасов. Ему из Ферганы присылают соленую, но живительную водичку, я ее пробовал. Она мертвого на ноги поставит.

Когда машина довезла их до тихой улочки в центре Москвы, той, где они сегодня днем уже побывали, на город начали спускаться тихие светлые сумерки, те, которые можно увидеть только в конце мая и начале июня. Поздним летом темнота накатывается вдруг, поглощая собой свет дня, но в его начале грань эта невероятно тонка, настолько, что даже непонятно, где заканчивается вечер, относящийся к «сегодня», и начинается утро, принадлежащее «завтра». И особенно сильно это ощущается в городе, который никогда не спит.

— Ты, как всегда, точен, Павэ, — встретил оперативников в дверях Абрагим. — Они уже здесь и ждут. Слушай, хороший заказ сделали, значит, вы им сильно нужны, иначе бы Арвид так не тратился. Требуй то, что тебе нужно, они заплатят, я в этом уверен.