Красный слон зажат у неё в кулаке…

…бесконечные виноградники и лавандовые поля… песни работниц, идущих с корзинами ягод в лучах закатного солнца… тёплый ветер приносит терпкий запах полыни и разнотравья, колышет легкие занавеси на летней веранде… мелодично звонит колокол на башне, и с чайных роз на клумбу падают лепестки… жара уходит, и вечер полон умиротворения и покоя…

— Рикард! Каталина! Вы где? Ужинать! — кричит женский голос.

Но воспоминания снова выбивают воздух из её лёгких. И опять боль, но теперь… другая. Так много в этих воспоминаниях знакомых запахов и звуков, чего-то странного, давно забытого и родного, словно лёгкого прикосновения счастья…

И сердце сжимается от необъяснимого отчаянья, словно вся эта картина перед глазами находится внутри хрустального шара, который она держит в руках. И шар уже расколот на тысячу кусков, и как только она разожмет ладони — он рассыплется, и собрать его уже будет нельзя. Но и не удержать в руках вечно…

И ей так больно…

Почему ей снова так больно?

О Боги, да что же это такое!

Кэтриона бросила фигуру на кровать, а Рикард снова наполнил кубки. И они пили молча, не глядя друг на друга. И пальцы её дрожали так, что несколько капель кальди упали на рубашку.

Красный король убивает желтого коня.

— А где родилась ты?

— Не знаю, — произнесла Кэтриона задумчиво.