Слова Рошера гремели у неё в ушах почти набатом.

— Это не может быть правдой…

— Что? Что случилось? — спросил Рикард.

Она сжала виски руками.

В тех видениях, снах из шкатулки, в них никогда не было лиц… Наверное, потому что она не касалась того, что лежит внутри. Но если её открыть, лица станут видны… Она ведь теперь знает, как её открыть!

Она схватила шкатулку, провела по ней ладонью и прошептала:

— Стриж… Стриж…Стриж…

Шкатулка засияла алым. Казалось змеи на рисунке задвигались, их кольца заскользили, сменяя одно на другое и обнажая чёткую прорезь крышки. Кэтриона открыла её дрожащими руками. На подкладке из красного бархата лежал браслет. Желтое золото перемежалось с белым, и каждое звено украшала подвеска: солнце или луна. И этот браслет и тот медальон, который ей дал Рикард, их рисунок был одинаковым.

Она смотрела на них, не в силах прикоснуться.

— Что? Что такое, Кэти? Да на тебе лица нет!

— Это ведь ашуманский храмовый символ: солнце и луна. Да? — спросила она хрипло, поднимая на него глаза, и голос совсем её не слушался.

— Да.

— Змеи, даштар… корабль с красными парусами. Она была из Ашумана… Что за город в пустыне, на берегу моря, с большим дворцом, пальмами, и портом, где стоят корабли с красными парусами?

— Похож на Ксирру — ашуманскую столицу.

— И змеиный яд меня всё равно бы не убил, — произнесла она горько. — Вот почему Дитамар говорил, что я на кого-то похожа… на неё… всё сходится…

Рикард смотрел, как по щекам у неё бегут слёзы.

— О чём ты? Что такое ты там увидела?!

— Не увидела, — прошептала она, — но я уже знаю, что увижу. Смотри…