Он бы и выдержал, если бы не это…
Если бы она не позвала его. Не коснулась его сердца лёгким дуновением ветра…
На такое он не надеялся даже в самых своих отчаянных мечтах. Но отчётливо услышал внутри этот зов и поймал её взгляд, не случайный, не мимолётный, не смущённый…
Она смотрела прямо на него. Она хотела на него смотреть. И было в этой синеве что-то, что сорвало замок с его сердца, искорёжило стальные прутья воли, словно соломинки, и выпустило наружу всех его демонов.
Сожаление. Вина. Боль. И желание…
Он видел это. Как она хочет его тепла… Как хочет быть с ним… Видеть его, слышать, чувствовать… И что она готова встать и уйти с ним прямо сейчас…
И не было ничего на свете слаще этих слов, счастливее этого мгновенья, от которого голова у него пошла кругом и остановилось дыхание где-то в горле, и счастье обрушилось на него, разрывая сердце, смешалось с горечью и пониманием того, что они вот-вот себя погубят.
Ему хотелось только одного, вырвать её из-за стола, оказаться где-нибудь в лесу, в поле, в горах, на необитаемом острове, где угодно, где никто не сможет им помешать. Обнять её, зарывшись лицом в волосы, окутать своим теплом, коснуться губами… Она уже всё поняла… Им даже слова ни к чему.
Он мог попытаться обвести Гаса вокруг пальца. Не смотреть на Иррис, не отвечать на её призыв, подразнить немного Таиссу и Милену, продолжить ухаживать за Хейдой, а то и вовсе сделать ей предложение на глазах у всех — стать на колено, приложить руку к сердцу… У него и кольцо есть. От этого у его родни точно зашёл бы ум за разум. Драгояр бы тут же дал повод подраться, и они бы подрались, прямо здесь, в Красном зале. Милена взорвётся от ярости, Таисса изойдёт желчью и ядом, Эверинн возненавидит его до конца своих дней, но это точно спутает карты хитрому дядюшке и собьёт его со следа, но…
…он не мог так поступить с Иррис.
Не мог.