Боги милосердные! Да как же так? Это что — наваждение? И она снова видит Дитамара Сколгара в совершенно незнакомом человеке? Или… это и правда Дитамар Сколгар?
Но она уже и так поняла, что даже если глаза и врут, то всё остальное — нет. Он может скрыть свою внешность за чужой личиной, но скрыть свои чувства… И его шёпот, его голос, тепло его рук… Она узнала бы всё это и с закрытыми глазами. Чужая личина ничего не меняет, потому что…
…потому что любит она не его лицо!
Она смотрела на него пристально и видела уже не милорда Ландегара, а совсем другое лицо. Янтарную желтизну глаз, что растворяет карий и совсем другой изгиб верхней губы… И вот сейчас ей бы с криком убежать, но самые последние остатки здравого смысла утонули в янтаре его глаз, и губы сами прошептали:
— Не отпускай меня…
И это было правдой. Необъяснимой, безумной правдой.
А потом он вывел Лею на террасу, и она не знала, что ей делать, потому что сопротивляться ему не было ни желания, ни сил. В этот момент всё в мире встало на свои места, всё было правильным и понятным, и только рядом с ним ей было так хорошо, так тепло и безопасно, что все беды в мире перестали иметь значение. Но этот миг был слишком кратким.
— Я отпускаю тебя, Лея! Отпускаю. Прощай! — прошептал он горько и страстно, и сражу стало больно.
Внутри как будто оборвалась какая-то нить, и мир раскололся на две части. На до и после. Всё вокруг померкло, а внутри образовалась какая-то пустота, которая, как воронка, стала затягивать засасывать Лею внутрь. Воронка холода и отчаяния.
— Идёмте, я покажу её вам, — произнёс генерал, сворачивая на одну из безлюдных дорожек парка.
— Что? Что покажете? — переспросила Лея, словно очнувшись ото сна, и не понимая, что именно она должна увидеть.
Оно отошли уже довольно далеко от освещённой площадки, когда из—под деревьев вынырнули два человека в плащах с капюшонами. Они появились неожиданно, но испугаться Лея не успела.
— О, моя госпожа! Фаар ханун! Вы живы, слава Великому небесному Стражу!
Рут откинула капюшон и бросилась обнимать Лею.
— Рут? А как… ты здесь оказалась? — пробормотала она растерянно.
— Не сейчас, потом обсудите всё, — произнёс генерал. — Нам нужно торопиться.
— Идёмте, госпожа, вас надо переодеть, — и Рут потащила Лею за собой в темноту.
В конце парка нашёлся домик садовника, в котором Лея бросила своё бальное платье и переоделась в мужскую одежду. На голову ей намотали тюрбан и сверху набросили длинный плащ со вставками в плечах, чтобы её фигура казалась внушительнее. Закончив переодевания, они пробрались в сторону заднего двора, где находились конюшни и стояли кареты гостей, прибывших на бал. Кучера дремали в ожидании хозяев, и карет было так много, что затеряться среди них не составило труда. Генерал дал указания своему адъютанту, кликнул кучера, велев срочно выезжать, и отдал Рут и Лее два кофра со свитками.