— Сестра, пойми, иного выхода нет!

— Всегда есть выход, тебе ли не знать!

Аллос была, как обычно, невыносима, это ее топанье ножкой за версту отдавало театральностью, но уже настолько въелось, что стало неотъемлемой частью образа.

— Аллос, мы говорили с Отцом, он согласен.

— Не верю!

— Ты хочешь сказать, что я вру? — приподняла бровь Ваэль, надевая в свою очередь маску Нешамах.

Аллос вздрогнула:

— Нет, я не думаю, что ты сознательно врешь, Тана. Но может быть ты не так поняла Его волю?

— Я есть Его Воля! — почти рыкнула Ваэль. — Я — Аватара! Я — Тана! Мое слово закон!

Паучиха тяжело выдохнула — каким бы бредовым ей не казался приказ, это был приказ ее Тана. Хуже того, это был приказ Аватары. И если «преклонный возраст» и позволял ей иногда перечить Тана, то вот Аватаре она отказать не могла.

Аллос склонила голову, и не поднимая глаз сухо проговорила:

— Будет исполнено, Нешамах.

— Да, я так сказала, — кивнула Аэль. — Последнее Жертвоприношение. Финальный аккорд в затянувшейся симфонии. Я хотела дать всем еще один шанс.

— И как, получилось? — не смогла сдержать ехидства Аллос.

— Судя по тому, что моя тсани вернулась, получилось не очень.

— Что ты хочешь сказать? — уточнила Аэль.

— Отец пообещал, что ты вернешься, как только в тебе вновь возникнет потребность. Как только Дома окончательно преступят грань дозволенного. Ты здесь, а это значит, что Дома обречены. Или ты накажешь их, или всех нас уничтожит Враг.

— Да, кто такой этот Враг?! — уже громче спросил Лаит.

Кхаю очень не хотелось отвечать, это был именно тот вопрос, который в этой «семье» освещать совершенно не стоило, но он знал этот взгляд, и знал этот тон. Ваэль интересовал ответ, а не отговорки.