И сознавать это было неприятно. Несмотря даже на то, что и Владыка, я четко понимали – другого выхода не существует. Или мы сейчас вытащим Элойдэ-шаэрэ к свету, или он никогда больше его не увидит.

– Вы беспокоитесь за меня, – неожиданно прошептал Повелитель, шагнув навстречу и пытливо заглянув в мои глаза. – И это странно…

– Это нормально, – насторожилась я, подметив знакомые алые огоньки в его зрачках. – Не вижу тут ничего необычного: мы же в одной лодке…

– Леди, могу я вас попросить? – снова прошептал он, и огоньков стало гораздо больше.

Я внутренне напряглась.

– О чем?

– Я бы хотел узнать… ваше второе имя.

Я мысленно вздохнула: ну вот. Только этого не хватало. Нашел время для сантиментов и выяснения отношений! Можно, подумать, позже спросить будет нельзя! Но потом прислушалась к его эмоциям и, поняв, что они искусственно и очень удачно искусно, мягко сказала:

– Не думаю, что оно вам пригодиться, сударь.

– Я прошу вас, – напрягся и он. – Это очень важно.

– Мне кажется, вы ошибаетесь…

– Нет. Я и сейчас не сомневаюсь, что не столь важен для вас, как мне бы того хотелось, и что в вашей жизни уже есть тот, кто готов отдать за вас все, вплоть до собственной жизни, – тихо признался Владыка. – Ваше сердце и ваша душа давно принадлежат другому. Это нормально, и я ни о чем не прошу. Но одну вещь мне важно знать. Хотя бы для себя самого. И для того, чтобы понять…

Он на мгновение замер, а потом, словно перед прыжком в холодную воду, выдохнул: – Есть ли смысл мне еще на что-то надеяться?!

Я прикусила губу.

– Боюсь, что нет.

– А если я… ошибся в отношении вас? Если те чувства, которые я испытываю, не имеют отношения к пророчеству?

Я быстро взглянула на его лицо, на котором, казалось, жили одни глаза, и тяжело вздохнула.

Да. В чем-то он прав – невыносимо жить, если знаешь, что свою половинку ты еще не нашел, еще тяжелее – если нашел, но потерял. Но самое страшное наступает тогда, когда ты не уверен ни в том, ни в другом. И именно эту неизвестность Владыка очень хотел себя разрушить. И у меня не было права лишать его надежды.

Кроме того, он испытывал ко мне симпатию – это я ощущала четко. Не влюбленность, не страсть, а пока только симпатию. А еще – восхищение, готовое перерасти в нечто большее, но старательно сдерживаемое беспокойством. Тем самым, которое я и почувствовала недавно.

– На Во-Алларе меня зовут по-разному, – не рискнула я мучить его и дальше. – Галина, Галка – так меня звали раньше. Гайдэ – такое я взяла себе имя впоследствии. Иногда друзья называют меня Гайкой. А одно время я просила обращаться ко мне… Гай.