А они — не шеры и не умертвия — одновременно скинули капюшоны, открывая три одинаковых лица.

— Ант, Бри, Вент… — неверящим шепотом перечислил Люкрес, словно изучающий алфавит ребенок, и обернулся к собственной безмолвной тени в таком же, как у этих троих, мундире императорской лейб-гвардии. — Диен?..

— Светлого дня, ваше императорское высочество, — глухим, механическим голосом сказал один из големов. — Их всемогущество желает, чтобы вы немедленно проследовали с нами в Метрополию.

— Воля его всемогущества для меня закон, — неохотно склонил голову Люкрес. — Сейчас мы закончим, и я…

— Нет. Немедленно, — повторил голем.

— Его всемогущество приносит свои извинения вашему королевскому величеству, — другой голем поклонился королю Тодору, — и вашему королевскому высочеству, — второй поклон адресовался Шуалейде, — и просит отложить бракосочетание.

— Ни к чему откладывать, Шуалейда уже дала свое согласие! — возмутился Люкрес.

— Прошу, ваше императорское высочество, — первый голем указал на химеру, на которой приехал Бастерхази, и сделал шаг к Люкресу. — Его всемогущество заботится о вашем благе.

— Халлир, вашу ма… Я согласен, Шуалейда согласна, объявляйте уже нас мужем и женой!

— Церемония состоится, когда на то будет воля благословенного Двуедиными императора, — спокойно ответил настоятель Алью Райна, отступил к своему черному брату… и оба исчезли.

Вот так просто, без пространственных разломов и прочих фейерверков.

А голем, приблизившись вплотную к Люкресу, накинул на него свой плащ и бережно, словно больного ребенка, повел к оседланной химере. Остальные трое големов — и Диен в том числе — последовали за ним.

И только когда кавалькада закутанных в черное всадников покидала площадь Близнецов, Шу взглянула наконец-то на темного шера Бастерхази. Кажется, она зря считала его чудовищем. Чудовище не стало бы помогать ей. Надо… наверное, надо…

— Я благодарю вас, темный шер.

— Не меня, — холодно отозвался тот. — Я сделал это не ради тебя, безмозглая девчонка.

Шуалейда отшатнулась, чувствуя, как сердце опять падает, падает… Боги, когда уже она наконец поймет, что темный шер — это навсегда! Глупая, наивная дура, вот она кто.

— Я ненавижу тебя, Роне шер Бастерхази, — шепнула она непослушными губами.

— Взаимно, Шуалейда шера Суардис, — ухмыльнулся темный шер и отвернулся.

А она… что ж. Она научится жить с этим. И никогда, никогда не станет таким же темным чудовищем, как он.

Ни-ко-гда!