Похоже, герцог думал о том же.

— Яна, — выдохнул он хрипло. — Давай, отправим всех к Гхирху и...

Заинтересованно опустила чашку, ожидая продолжения, и в этот самый момент в комнату постучали. Прервали, можно сказать, на самом любопытном месте.

— Ваша светлость, — раздалось из-за двери. — Прибыл господин Лоттер. Его проводили в кабинет, как вы и приказывали.

— Проклятье!

Алистер окинул меня долгим, каким-то голодно-тоскливым взглядом, резко поднялся, произнес чуть виновато:

— Надо идти. Я прикажу доставить сюда твой багаж. Переодевайся и спускайся к нам.

И вышел.

А я осталась — допивать взвар и ждать одежду.

Минуты бежали одна за другой, прошло четверть часа, а платье мне так и не принесли. Может, Герберт его не привез? Или Алистер забыл распорядиться? Нет, он никогда ничего не забывает. Скорее всего, специально тянет, чтобы я не явилась и не вмешалась ненароком в серьезный мужской разговор.

Прошлась из угла в угол. Выглянула в коридор — пусто, даже слуг поблизости не наблюдалось, что только усилило мои подозрения. И как-то сразу захотелось нагрянуть в кабинет нежданно-негаданно и посмотреть, чем Герберт с Алистером все-таки занимаются.

Так... Идти в простыне нельзя. Платье порвано и безнадежно испорчено...

Что же делать?

Взгляд остановился на длинном декоративном покрывале из темно-красного шелка, которым зачем-то был задрапирован край стоявшего у окна дивана. Красиво. Непрактично. И именно то, что мне сейчас нужно.

Через десять минут я с удовлетворением изучала в зеркале результат своей работы. Необычно, конечно, зато эффектно и прилично — все закрыто, ничего не просвечивает. И лиф платья с уцелевшей нижней юбкой очень кстати пришлись. Не зря я в прошлом году приставала к нашей костюмерше, чтобы научила меня завязывать сари. Вот и пригодились умения.

Еще раз придирчиво себя осмотрела, заколола волосы в некое подобие прически, обулась и потянулась к украшениям, лежавшим на прикроватном столике. Надевать не буду, просто отнесу вниз и отдам Лоттеру, пусть отвезет фамильные драгоценности назад, в имение.

Пальцы коснулись камней, показавшихся невероятно холодными, почти ледяными. Перед глазами вдруг резко потемнело, в висках запульсировало, и меня, как гигантской приливной волной, захлестнуло чужими эмоциями. Я кружилась в них, захлебывалась и тонула... тонула.

Тоска, острая, безнадежная. Отчаяние, надежда, снова отчаяние и лишь в самой глубине — упрямое желание выжить, вырваться, найти выход.

Потом перед глазами мелькнуло женское лицо... знакомое... слишком знакомое — я не раз видела его на портрете в гостиной Ростас-холла, — и все исчезло.