— Нет, на верху комнаты для гостей, а покои за кухней. Идемте в кухню, после кухни дверь на выход, налево, а прямо — так она в покои.

Солдат двинулся на кухню, Еган и стражники за ним. Перепугали кухарку, баба с каким-то мужиком тискалась в полутьме, а дверь в покои оказалась заперта изнутри, да только вот засов был хлипкий.

— Сержант, — солдат остановился, кивнул на дверь.

Сержанту объяснять было не нужно, он плечом одним движением снес дверь, та распахнулась, и Волков за сержантом вошел в покои. Это была большая, уютная комната, с двумя кроватями. Кровати были с перинами, в одной кровати лежали пятеро детей, которые с ужасом глядели на огромных людей с факелами, в другой кровати лежала баба в чепце, видимо жена трактирщика, сам он стоял около кровати, в левой руке держал свечу и изумлением смотрел на Волкова.

— Доброй ночи, Авенир, — сказал тот, — вот зашел тебя проведать, не поздно ли?

— Да разве она теперь добра? — устало сказал трактирщик.

— Что? — не расслышал солдат.

— И вам доброй ночи, говорю, — сказал Авенир.

— А скажи-ка мне, где твой друг Соллон?

— Да почем же мне знать, где он? — развел руки Авенир. — Да и не друг он мне, так, знакомый.

— Знакомый, говоришь? А сегодня ты его видел?

— Видел.

— Говорил с ним?

— Говорил.

— И давно это было?

— А часов у меня нет, откуда у меня часы? Почем мне знать?

— Часов значит, нет, — произнес Волков и подошел к Авениру. Подошел, левой рукой приобнял чуть ошалевшего трактирщика за талию, а правой похлопал его по животу.

О, какое удовольствие получил Волков. Когда под ветхой тканью рубахи на животе трактирщика он нащупал стопку бумаг.

— А это что у тебя такое, друг Авенир?

Трактирщик перестал дышать, остекленел, косился на солдата как испуганный конь и молчал.