Они с бароном сидели в зале возле камина, разглядывали золоченые шпоры и великолепное алое сюрко.

— Роскошь, — гладил бархат барон, — сам бы такое носил.

— Не слишком ли? — усомнился Волков. — Императорский цвет.

— Нет, то, что надо, а шпоры конечно дрянь, холоп ваш выбирал?

Солдат кивнул.

— Продадите потом, один раз одеть можно.

И тут в залу вбежал стражник. Встал. Стоял, ждал, пока на него обратят внимание.

— Что тебе? — спросил барон.

— Я до господина коннетабля.

— Слушаю, — сказал солдат.

— Жиденок приехал, буянит в донжоне.

— Буянит? — удивился барон. — А что ж ему нужно.

— На месте его сгоревшего трактира, управляющий строит ваш трактир, — произнес солдат, поднимаясь из-за стола, — не волнуйтесь, господин барон, я разберусь.

Когда солдат вошел в донжон он увидел молодого Гирша. Тот был вне себя, стоял у стола, размахивал руками. Зато Крутец, сидевший за столом, был абсолютно невозмутим.

— Думаете, я дурак?! — орал Гирш. — Я не дурак! Все это ваших рук дело! Ваших!

— Суд нашего сюзерена, принца Карла, неподкупен, — меланхолично отвечал Крутец. — Подайте в суд.

— Думаете, я дурак?! — снова повторял Гирш. — Как еще суд? Вы воры! Просто воры! Вы просто украли у меня деньги!

— Вам придется доказывать это в суде, — невозмутимо заметил управляющий. Он почти улыбался в лицо юному Гиршу.