В этот день это был не последний гость, что посетил имение Эшбахт. Не успел Тайленрих уехать, как приехали трое господ.

То были люди графа. Были они злы, хотя и вели себя вежливо.

Начали было возмущаться тому, что тело господина фон Шоуберга висит на заборе его дома, как будто это какой-то подлый человек или холоп, провинившийся перед господином. На что Волков им ответил:

— Может, и по рождению он был благороден, но, по сути души своей ничем от подлого люда он не отличался. Был он любовником моей жены и кичился этим, и воздалось ему по заслугам.

— Всё равно нельзя вешать благородного человека на заборе как вора, — тем не менее говорили ему приехавшие господа.

И Волков им отвечал:

— Я хочу, что бы знали все! Все те, кто думает, что залезать под юбку жены хозяина Эшбахта дело приятное и забавное, знали ещё, что дело это и опасное.

— Всей округе, всему графству о том уже известно, хотя молодой граф хочет узнать причину дуэли доподлинно. — Говорили ему господа. — И мы просим вас отдать нам тело Леопольда фон Шоуберга для погребения по закону божьему.

— Тело забирайте, — отвечал Волков. — А причину я уже сообщил вам.

Господа раскланялись и ушли, но по их тону их взглядам Волков понял, что дело совсем не закончено и ему впредь без охраны в имение графа лучше не ездить. Убить одного из придворных — верный способ обозлить всех остальных. Те господа, что состоят при дворах и не имеют своих уделов, всегда будут недолюбливать тех, у кого удел есть. А тут ещё и повод для нелюбви такой замечательный.

Труп Шоуберга они сняли и, уложив его в телегу, которую, кстати, дал им Волков, уехали. А госпожа Эшбахт, стоя в своих покоях у окна, смотрела на уезжающую телегу и опять рыдала, она по глупости бабьей даже порывалась бежать вниз и прощаться с Шоубергом, да умная Бригитт не пустила её.

На следующее утро Роха взял десяток своих людей и сержанта Вилли, взял денег у кавалера, который чуть не плакал, отдавая ему золото, и ещё затемно отправился в Мален, чтобы купить недостающих в роте аркебуз, а заодно пороха, пуль и болтов для арбалетов.

Может, Волков и сам бы поехал в город, не доверив Рохе столь важно дела, как покупка новых аркебуз, но с утра его стал бить озноб. И, кажется, начался жар. Монах снова осмотрел раны, и взгляд его был весьма выразителен.

— Что? — Спросил у него кавалер.

— Швы в состоянии хорошем. Не воспалены. — Монах внешней стороной ладони прикоснулся к щеке Волкова. — Значит, дело не в них. Сейчас будет вам отвар из шиповника с мёдом, будете пить большую кружку три раза в день. А ещё будете есть его, толчёный шиповник с мёдом ещё полезнее, чем отвар будет, а шиповник тут лучший, что я встречал.