— Поэтому, но там еще и память о доме, о том кто я. А еще там документы, ключи от квартиры, хотелось бы вернувшись попасть домой.

— Голова кругом.

Ян уставился в потолок осмысливая полученную информацию.

— Давай спать, — предложила я, — все равно ужин уже поздно готовить.

— Ужинать, радость моя, никогда не поздно, — Ян бодро спрыгнул с кровати, — я разожгу плиту и поставлю чайник. А ты приводи себя в порядок и спускайся вниз. Скажи, та ветчина еще осталась? Желаю бу-бутербродов! — похлопывая себя по животу объявил он, — и чтоб обязательно с сыром!

— Проглотик — троглодитик ты мой, — засмеялась я.

— Это кто? — уточнил Ян с шутливым подозрением глядя на меня.

— Это такие полугорги земные, которые вымерли от обжорства.

— Совести у тебя нет, женщина, — возмутился Ян, — я большой сильный мужчина, мне надо много еды!

— Главное, чтоб не получилось так, что лицо отъел, а ума не наел, — я благоразумно заранее слезла с кровати и отступила к двери.

— Что? — он, азартно прищурившись и хитро улыбаясь, одним махом перемахнул кровать, а я с хохотом и визгом рванула от него вниз, в кухню.

— А ну стой! Догоню, съем! — Ян следом за мной прогрохотал босыми пятками по лестнице, пробежал через темную гостиную, просто перепрыгивая стулья которые я сдвигала, чтоб помешать ему меня догнать. Один из стульев он с грохотом отбросил со своего пути.

— Молодец, спортсмен, — похвалила я хихикая, — чемпионом по прыжкам через стулья станешь, если хорошо потренируешься.

Ян рассмеялся

— Точно, догоню и съем, остроязыкая, берегись!

— Ты меня с бутербродом что-ли перепутал? — шутливо возмутилась я, пытаясь захлопнуть дверь в кухню.

— Ты вкуснее бутерброда, пойди сюда вредная девица! — он попытался дотянуться до меня рукой.

— Не пойду, вдруг ты у меня что-нибудь стратегически важное откусишь! — я, уворачиваясь от его руки, с трудом удерживала дверь, босые ноги скользили по полу и Ян сдвигал дверь все больше.

— Тебе жалко? — Ян осторожно отодвинул дверь, — я же чуть- чуть! Меня хорошо кормить надо!

— Ничего себе силища! — со смехом воскликнула я, — недокормыш нашелся! Мое прекрасное тело нельзя есть!