— И вел он от чаши, до, — он провел пальцем линию ко второй вершине, — получается, святилище древних под горой?

— Нет, — я ткнула пальцем, — гораздо выше, немного не доходя до вершины, видишь? Гору как ножом срезали, и сверху как будто круг сыра положили. Стены ровные. А потом сверху вершину поставили. А еще меня смущает этот ледник на вершине горы. По-моему это не лед вовсе, а что- то другое, искусственное, хоть и блестит. У нас ледники на горах были белыми, а здесь как темное стекло. А вот там, где путепровод подходит к горе, видишь, на нижнем уровне круга площадка небольшими стенками огороженная? Думаю, там вход и есть.

— Ого, как высоко, — с благоговением сказал Ян, — а как мы туда добираться будем?

— Так как и планировали, сколько сможем пешком, потом с помощью клиньев и веревок.

Ян приобнял меня за плечи:

— Знаешь, с того дня как я с тобой познакомился моя жизнь стала очень интересной.

— Да, я тоже не скучаю, — рассмеялась я.

— Инь, — Ян скептически рассматривал кристальную гору, — а может быть, что это твоих сородичей постройка?

Я отрицательно помотала головой:

— Нет, то, что здесь, оно совсем другое, я бы сказала подобное, но другое. И потом, стены эти… на них не растут деревья, заметил? Может я и ошибаюсь, а они на самом деле по этой гигантской трубе наливали туда какую-нибудь горючку и жгли во славу своим богам. И горело оно годами.

Ян посмотрел на меня и улыбнулся.

— Воображение у тебя невероятное, — он притянул меня к себе и мягко поцеловал в губы, — скажешь тоже «горючку», чаша по размеру с большое озеро, все вокруг бы выгорело.

— А может и выгорело, — я погладила его по щеке и пожала плечами, — никто же не знает сколько эта чаша тут находится. Горело-горело, потом погасло и лесом поросло. А сажу и копоть дождями посмывало.

— Так давай выясним это.

Ян двинулся в сторону горы.

— Не торопись, о мой длинноногий друг, — я поспешила за ним, — хочу тебя немного разочаровать, но спешить мы не будем. Будем идти медленно, с остановками, дабы не заболеть горной болезнью.

— Ты шутишь, — Ян остановился и повернулся ко мне, — у нас вроде не так много времени.

— Неа, не шучу, — я помотала головой, — совсем наверху воздух разряженный, кислорода мало. Чтобы организм адаптировался-привык нужны остановки. Иначе будет плохо. Хотя, тебе наверное не нужно, ты при полетах высоко поднимаешься, поднимался- исправилась я, — а вот мне с непривычки может стать очень плохо. Кислородное голодание творит с человеческим мозгом неприятные штуки. Так что, если я буду носиться как ужаленная, а потом вдруг стану совсем заторможенной и буду пытаться впасть в кому, то теоретически значит, мне не хватает воздуха и меня надо экстренно спускать вниз. Может, поможет и я не стану овощем и останусь живой. Кстати, а у горгов при полете как компенсируется недостаток кислорода на большой высоте?