Из горла вырвался громкий стон, и Грегор тут же прикусил меня за нижнюю губу, прошептав:

– Ты так сладко стонешь, что я готов регулярно помогать тебе в твоих экспериментах…

И начал двигать меня за бедра, приближая к себе, наполняя мое тело до сладкого крика.

Голова закружилась, тугое напряжение жидким огнем растеклось по животу. Каждым миллиметром кожи я ощущала острую необходимость отдать себя целиком. Быть рядом с этим мужчиной. Как можно ближе. Жарче.

Проклятье… Светлая дева, кажется, я что-то хотела проверить?

– Грегор… да…

Мужчина наращивал темп, с силой насаживая меня на себя, почти рыча что-то в ответ. И тогда я вдруг вспомнила.

– Грегор, твой поток!

Во время секса Черный палач не умел колдовать. Ему не хватало самоконтроля. Наверно поэтому я и смогла немного прийти в себя.

Мужчина нехотя замедлился, тяжело вздохнул и окончательно замер, прожигая меня черно-алым взглядом, от которого по спине пробежала волна мурашек.

– Прости, лилия. Готов признать, кажется, первый раунд за тобой, – снова тонкая улыбка на губах.

И снова движения, но на этот раз настолько медленные, что Грегору вполне удавалось контролировать себя. А вот мне такой плавный ритм сносил остатки самообладания гораздо быстрее. И наверняка милый муж об этом знал…

– Грегор, остановись, – прошептала я. Но черный поток снова накрыл сознание, заставив сдвинуть бедра, подаваясь навстречу, и прикусить губу, чтобы не закричать.

– Зачем останавливаться? – иронично ответил мужчина, и немного хрипло добавил, выдавая себя с головой: – Мне вовсе не мешает…

А я должна была сделать то, что планировала. Должна, ох!

И белый поток упал с потолка, смешиваясь с черным, окутывая нас обоих тяжелым, густым шлейфом магии.

Казалось, сам воздух стал вязким. Не темным, и не светлым. Как сладкий, гречишный мед.

Перед глазами вспыхнули незнакомые видения.

Рыжая женщина с влажными, спутанными волосами что-то кричит среди белых, скомканных простыней. Вокруг нее суетятся люди. И совсем рядом стоит бледный Грегор, держа бедняжку за руку. Я понимаю, что ей больно, и мне ее жаль. Только через несколько мгновений становится ясно, что эта женщина – я.

Крохотный ребенок, мокрый и скользкий. Но бесконечно красивый. Лежит у меня на руках.