— В таком случае закон обязывает меня получить разъяснения о причинах, по которым вы намереваетесь взять на себя обязательство опекуна.

— Меня заботят ее жизнь и судьба. Такого разъяснения достаточно? — короткое выступление Джона больше походит на вызов.

Судьи делают записи, а строгий взгляд председательствующего уткнулся в Хэнтона. Истина не очевидна только глухому и слепому, причем одновременно.

Мы — любовники.

— Адвокат Джеферсон, — обратился к Патрику председательствующий. — Полагаю, выписка о состоянии банковского счета, справка о годовом доходе мистера Хэнтона у вас уже имеются.

По залу прокатился смешок, ибо финансовая состоятельность Джона — факт очевидный.

Секретарь принял документы из рук Джеферсона и передал их председательствующему. Быстро изучив их, мужчина в бордовой мантии отложил бумаги в сторону и обратился прямо ко мне:

— Истец Анна Стоун, прошу выразить свое согласие или несогласие касательно кандидатуры опекуна.

— Согласна, — мой голос прозвучал очень спокойно, но вот сердце едва не вырвалось из груди.

— Представитель опеки Форс, прошу подняться и на месте высказаться касательно кандидатуры опекуна.

— Возражений нет, — мгновенно прошепелявил Форс.

Председательствующий объявил окончание слушания. Судьи в полном составе удалились в совещательную комнату без объявления перерыва. Это значит, что все присутствующие остаются на местах в ожидании возвращения судей.

Джон занял место для свидетелей сразу у меня за спиной. Патрик обернулся к Хэнтону, поприветствовав его коротким кивком. Я тоже обернулась.

Предельно серьезный, мужчина все равно ободряюще мне улыбнулся.

В зале очень шумно.

Сверху взрываются фотовспышки, публика смотрит только на нас. Они говорят о нас.

Томас сцепил руки в замок, уставившись в одну точку прямо перед собой.

За несколько месяцев мы прошли долгий и нелегкий путь, насыщенный низменными и ужасными событиями. Брак — дело непростое? И вправду, очень!

Брачный союз семьи Стоун был обречен на провал с первого дня своего существования, и, возможно, уже меньше чем через час, наконец будет разорван. Ошибка Анны будет исправлена, и мне бесконечно любопытно, что со мной будет потом?

Судьи вернулись из совещательной комнаты, едва миновало десять минут с момента их ухода. Никто не встает, а я даже не дышу. Абсолютная тишина.