Хорошо, что Лейла сказала "ни за что". Она была своенравная девушка, но Острон успел к ней привыкнуть за прошедшие недели и не хотел думать о ней, как о разбойнице.

***

Зима медленно, но верно приближалась к своему пику. Конечно, на берегах Харрод этого почти не чувствовалось; ну да, временами дни бывали столь холодными, что люди надевали бурки, временами поднимался северный ветер, но Ангур все равно располагался на южном склоне горы, и ветер был заметен только на окраинах города да, быть может, на площади перед Эль Кафом. Острон после случая с янзаром поначалу был настороже, в каждом прохожем ему мерещился безумец; но никаких намеков на присутствие одержимых не было, Халик опять был вынужден уехать на запад, где за чертой города, в ахаде Суман, продолжали собираться новоиспеченные стражи Эль Хайрана, да и Ханса объявлялся в казарме редко, только на ночь. Где он пропадал -- Острону было неизвестно.

С другой стороны, Лейла выглядела все мрачнее и мрачнее. Острон еще пару раз замечал на улице того самого Матара, с которым она разговаривала в ту ночь; он бы не узнал его, если бы не кривой переломанный нос, контуры которого он увидел тогда в окне. Однажды Матар снова разговаривал с Лейлой, но на этот раз Острон увидел их издалека и не слышал, о чем; двое стояли на тротуаре, Лейла -- с очень недовольным видом, скрестив руки на груди, мужчина напротив нее будто бы уговаривал ее. Острон тогда возвращался с площади, на которой в последнюю неделю шли учения под руководством Сунгая и командира Усмана, чей отряд пришел в Ангур совсем недавно, и у парня было время на то, чтоб рассмотреть этого Матара. Если б он не знал, что Матар -- разбойник, решил бы, что это обычный моряк, каких в Ангуре было полно; лихо завязанный на затылке платок закрывал его голову, лицо поросло неровно стриженной бородой. Помимо носа, Матар ничем из толпы не выделялся: среднего роста, среднего телосложения, и бурнус на нем совершенно средний, такие носят тысячи кочевников. В меру потрепанный, в меру залатанный.

В тот вечер Острон уныло тренировался во дворе в полном одиночестве, -- немного глупо, конечно, когда пытаешься научиться чувствовать противника, которого нет, -- когда дверь распахнулась, и во двор кто-то выбежал. Он еще стоял с закрытыми глазами, спиной к двери, но по звуку шагов (а особенно по сердитому дыханию) сразу определил, что это может быть либо Сафир, либо Лейла; на всякий случай торопливо вспомнил, не натворил ли он чего такого, за что могла бы рассердиться Сафир. Вроде бы нет, с Ниаматуллой Острон в последнюю неделю встречался исключительно на площади, где будущий аскар тренировался держать ятаган вместе с другими новобранцами, к кабакам он и вовсе не приближался и ничего, конечно, не поджигал, если не считать дров в очаге и горна Абу Кабила (это была, между прочим, огромная честь: Острон был допущен в мастерскую кузнеца, хоть Абу и выгонял его сразу же после того, как разгоралось пламя).