Когда он сунулся в комнату, сидевший на табуретке у окна Исан поднял на него глаза. Они страшно блеснули белым в темноте.

-- Где этот кузнец шляется? -- спросил он. Леарза, немного растерявшись, ответил:

-- Сейчас придет.

Под пристальным взглядом Исана он закрыл дверь за собой и обернулся, собираясь идти в собственную комнату, но едва не врезался в другого человека и от неожиданности сильно дернулся.

Перед ним стоял Бел-Хаддат, в черном почти не различимый на фоне темных стен, и смотрел на Леарзу сверху вниз. Угрюмый нари был выше его на добрых полголовы и шире в плечах.

-- ...Чего тебе? -- спросил Леарза, против собственной воли чувствуя, как что-то сжимается в животе.

-- Ты ненавидишь меня, китаб? -- произнес Бел-Хаддат, но в его голосе не было ни горечи, ни насмешки -- вообще ничего.

Леарза открыл было рот, потом осекся и опустил голову.

-- Нет, -- помолчав, ответил он. -- Не дурак, понимаю, что иначе было нельзя... но мне неприятно видеть тебя сейчас, Бел-Хаддат.

-- Что ты понимаешь?

Он сердито нахмурился.

-- Что ты, возможно, спас мне жизнь. Мне самому никогда не хватило бы решительности причинить Джарван вред. Наверное, я даже должен поблагодарить тебя, но надеюсь, ты извинишь меня, если я это сделаю... как-нибудь потом.

Сказав это, Леарза решительно шагнул в сторону, обходя Бел-Хаддата; тот остался стоять.

-- Ты не должен благодарить меня, -- услышал Леарза его низкий голос. -- Я всего лишь выполняю свою работу.

Нервно фыркнув, Леарза почти подбежал к двери собственной комнаты и скрылся за ней. Бел-Хаддат поднял голову.

-- Этот идиот никак не отучится пить, -- негромко сказал он.

-- Ладно еще, даже в самом сильном опьянении у него хватает ума говорить на их языке, -- отозвался Абу Кабил. -- И не болтать лишнего.

-- Ты сам хорош. Думаешь, я не слышал, о чем ты говорил с мальчишкой. Даже нари подозревает что-то.

-- Нари подозревает кого угодно, только не меня.