-- Что ты, герой! Даже в сказках только злодеи сразу пытаются войти в доверие, а положительные персонажи, как дураки, молчат! К тому же, не думаешь ли ты, что он тоже тебе не очень-то доверяет?

-- Но я Одаренный Мубаррада, -- вспыхнул Острон.

-- Ага, и это сразу делает тебя хорошим парнем? Уж точно не в глазах такой стреляной птицы, как Бел-Хаддат!

И так, смущенный и обрадованный одновременно, Острон отправился в комнату, которую разделили между собой нахуда Дагман и сам Ворон, чтобы спросить их, хотя уже, в общем-то, знал ответ на свой вопрос.

Ну и правильно, наконец подумал он, оставшись один в коридоре. Темный бог все это время усердно пытался вызвать и в нем самом, и в Сунгае подозрительность. "Никому не хочу доверять", сказал Сунгай. Джейфар и вправду в последние недели как-то совсем мрачно выглядит. Наверняка именно этого и добивается главный враг.

Что ж, доверять свою жизнь Бел-Хаддату его никто не заставляет, но если этот человек хочет идти с ними -- пусть идет, в конце концов, с клинком он управляется ничуть не хуже Острона, и сам Острон не был уверен, чем бы закончилась драка между ними.

Нахуда Дагман валялся на тахте и курил трубку, тогда как Бел-Хаддат листал какую-то книгу, но, когда Острон вошел к ним, спешно захлопнул ее и уставился на нари своими холодными прозрачно-зелеными глазами.

-- Я ждал тебя, -- вполголоса произнес он. Острон поднял бровь. -- Хочешь, чтобы я остался в Ангуре, верно?

-- ...Нет, -- ответил Острон с твердостью. -- Я хочу спросить тебя, Бел-Хаддат, собираешься ли ты идти за Одаренными в Хафиру или нет. Но выбор за тобой. Поскольку Абу мне только что доказал, что тайной наш поход в любом случае не останется, я считаю, чем больше хороших воинов пойдет за нами, тем лучше.

-- Абу, -- хмыкнул Ворон, продолжая в упор смотреть на Острона. Его лицо было по-прежнему будто высечено из камня, и ни следа ни на какое хоть сколь-нибудь теплое чувство. -- Ясно. Я намерен идти с вами, сын Мавала. Доверяете вы мне или нет, а только я десять лет ожидал этого похода, и даже если б ты приказал мне оставаться здесь, я бы все равно пошел, пусть и один, по вашим следам.

Острон нахмурился; когда Абу Кабил с такой характерной усмешкой говорил о нем, он почти что почувствовал расположение к Ворону, но когда сам Бел-Хаддат стоял напротив и смотрел на него таким холодным взглядом, расположение к нему почувствовать было как-то трудно.

-- Сам понимаешь, я и не могу доверять тебе, -- сказал он. -- Я почти ничего о тебе не знаю. Но, может быть, ты ответишь на пару вопросов.