-- Не верь ему. Ни единому его слову. Помни о том, что прошлое -- не единственное, что у тебя есть, -- с чувством сказал Острон. -- В этом мире еще живет столько хороших людей, которых мы должны защитить. И еще ты всегда можешь попросить помощи у любого из нас.

Наконец Искандер немного успокоился; в его глазах больше не было безумия, и Сунгай взял его за плечо, вывел из комнаты. Острон задержался.

-- Вот уж не думал, что придется безумца защищать от кого-то, а не наоборот, -- пробормотал Бел-Хаддат, снова опускаясь на свое место за тахтой.

-- ...Спасибо, Ворон, -- сказал ему Острон.

-- Не за что, -- буркнул тот.

***

Еще несколько дней прошли спокойно, пока наконец с утра Исан не заговорил по-нормальному, и Абу Кабил перестал давать ему снотворное снадобье. Осень понемногу подкрадывалась к Ангуру, все холодней становилось по вечерам, хотя днем все еще стояла сильная жара; еще месяц-другой, и осень вступит в полную силу, задуют холодные восточные ветра, принося с собой сухой воздух гор Аласванд. В ту ночь Острону снился сон; во сне он стоял на площади перед Эль Кафом и смотрел на юг, и на юге сгущались непроглядные тучи. Вокруг него царила гробовая тишина, и никто так и не заговорил с ним; он проснулся со смешанными чувствами облегчения и взволнованности.

Наутро Острон и Сунгай находились в главном холле Эль Кафа, где Муджалед, как обычно, выслушивал доклады, когда в холл буквально ворвался молодой страж в алом халате и воскликнул:

-- К городу с севера приближается большой конный отряд, господин Муджалед!

-- Конники -- значит, вряд ли одержимые, -- пробормотал Сунгай, Острон резко поднялся на ноги.

-- Возможно, еще одна группа разбойников, решивших присоединиться к защитникам города, -- заметил Муджалед, но все же тронулся с места. -- Дагул, остаешься за главного.

Седой воин, стоявший возле стола с картой, вскинул руку; Острон и Сунгай присоединились к Муджаледу, и все трое почти бегом направились к северным воротам, перед которыми с внешней стороны, когда они пришли, уже гарцевали те самые всадники. Понявшись следом за Косматым на стену, Острон углядел белый флаг с неразборчивой строчкой вязи, окаймляющей его, и радостно вскинулся: он не ошибся, он уже видел этот флаг.

-- Это Северная Стража, -- воскликнул он. Муджалед не обернулся, но вгляделся в лица конников. Все до единого были в кольчугах, и у многих грозно блестели на поясе ятаганы, а некоторые несли в петлях копья. Во главе отряда была сама Алия, которую Сунгай и Острон признали, по-прежнему в круглом шлеме с бармицей, и поверх ее кольчуги был накинут белый бурнус, почти что сиявший на солнце.